Костина вновь стало мутить. Пересилив тошноту, он негромко сказал:

– А с каких это пор, господа, мы с вами на «ты»? Если мне не изменяет память, ни с кем из вас я на брудершафт не выпивал.

Все трое переглянулись.

– Закрой пасть! – хрипловатым голосом произнес «крепыш». – А то я, млять, быстро научу тебя правилам тюремного этикета!

Михеев опустился на стул, открыл портфель. Достал оттуда кожаную папку с какими-то бумагами и бланками, положил перед собой на стол.

– Есть несколько новостей, Костин. И все они для тебя плохие! Так что не умничай, понял?!

– На тебе два трупа, – напомнил Шаврей. – Или в этой части, Алексей Михайлович, память тебя подводит?

– Я их не убивал.

– На пистолете «ПМ», выстрелами из которого были убиты граждане Синицын и Решко, на «левом», кстати, стволе, обнаружены твои отпечатки пальцев! При обыске у тебя на съемной квартире обнаружен еще один нелицензионный пистолет системы «вальтер»! А также несколько запасных обойм и две коробки с патронами!

– Пистолет подброшен! Патроны – тоже. Зря теряете время, гражданин начальник.

– За наше время пусть у тебя голова не болит, – едко произнес Михеев. – Ты о себе подумай, Костин! Вот отгрузит тебе суд по приговору пятнашку как минимум! Вот тогда у тебя самого будет времени, хоть жопой его ешь!

– Вы ничего не докажете. Дело сфабриковано от начала и до конца. И развалится в суде как пить дать! – Костин хотел сплюнуть, но во рту было засушливо, как в Сахаре посреди лета. – И вы это, кстати, сами понимаете! Знаете это не хуже меня.

– Все? А теперь слушай сюда, умник! – Михеев хлопнул ладонью по столу. – Сегодня утром мы с коллегой и бригадой оперативников производили вторую по счету выемку в вашем управлении! Но не об этом хочу сказать. Ты знаешь, Костин, что тебя уволили из твоей конторы?!

– Да ну, – Алексей попытался изобразить скепсис, но получилось плохо. – С какого рожна я должен вам верить.

– Вот копия полученной на тебя из облуправления характеристики, – Михеев достал из папки какую-то бумагу в целлофанированной обложке и помахал ею в воздухе. – Там есть интересный пассаж, Костин! – Михеев водрузил на нос очки, вытащил один из листов и, найдя нужное место, процитировал: – Двадцать восьмого мая сего года подал заявление об увольнении по собственному желанию… И далее… С первого июня сего года находится в отпуске… Копия заявления о предоставлении Костину А.М. отпуска прилагается… И вот еще, самое интересное…

Михеев вновь нашел первую страничку документа, выполненного на фирменном бланке УФСКН. И показал ее, не выпуская из рук, подследственному:

– Видишь, резолюция там начертана?! Рукой вашего начальника, генерала Бекетова!

Он повернул листок к себе и медленно, едва не по слогам, произнес:

– А резолюция стоит такая: «Отправить Костина А.М. в отпуск с последующим увольнением…»

Положив документ обратно в папку, Михеев криво усмехнулся.

– Тебя слили, Костин! Тебя сдало твое же начальство! А поскольку ты давно уже взрослый и, как мне кажется, далеко не глупый человек, то… То выводы делай сам.

Разговор в «следственном кабинете» шел уже около часа. Костин отвечал либо односложно, либо вообще на время уходил в себя и игнорировал задаваемые ему поочередно то Михеевым, то Шавреем вопросы.

– Ладно, зайдем с другого боку, – Михеев промокнул носовым платком вспотевшее лицо (в помещении явно не помешало бы установить нормальную систему вентиляции). – Попробуем не кнутом, так пряником… – Он бросил взгляд сначала на Шаврея, потом на оперативника, который присутствовал здесь пока лишь в качестве стороннего наблюдателя. – Обождите в соседнем кабинете. Кофейку пока попейте… Я хочу переговорить с ним с глазу на глаз!

Когда эти двое ушли, Михеев встал со стула и уселся на край стола. На его худом аскетичном лице – ему бы подошла роль иезуита или энкавэдэшного следователя в какой-нибудь исторической драме – появилось слабое подобие улыбки.

– Вот что, Костин. У меня есть предложение. От которого, полагаю, ты вряд ли сможешь отказаться. А если откажешься, дураком будешь. Твое начальство – руководство вашего управления – сдало тебя с потрохами!

– Я это уже слышал.

– Но еще явно не понял, что этот факт означает лично для тебя!

– И что он означает?

– А то, что ты огребешь на полную катушку! Сейчас, после ЧП в Москве, где один майор по пьяному делу перепутал супермаркет с тиром или электронным «шутером», отношение к таким случаям, как твой, – оч-чень серьезное! Поэтому-то тебя и слили! Думаешь, я не в курсе, что ты должен был в отпуск уйти не с первого числа сего месяца, но с пятого июня! То есть с сегодняшнего дня!

– И что с того?

– А то, что надо головой думать, а не другим местом! И думать – вот это самое главное – исключительно о себе, о своей шкуре!

– Можете опустить преамбулу? А то у меня голова трещит… Что вам от меня нужно?

– Сначала скажу о том, что я, вернее, следствие, можем тебе предложить!

– Я не-ви-но-вен! Как вы не понимаете?! Или вы специально делаете вид, что не понимаете?! Почему бы вам не устроить мне очную ставку с моим коллегой Леонидом Свидерским?! Думаю, после этого разговора были бы сняты все вопросы! И вам не пришлось бы предлагать мне некий «пряник»…

Алексей, произнеся эту длинную тираду, шумно сглотнул. Горло, кстати, у него по-прежнему болело, как будто он страдал ангиной…

Пока сидел в камере, ему пришло в голову вполне логичное объяснение тому, что произошло где-то между его задержанием в гаражах и тем моментом, когда он очнулся в ПКТ одного из городских ОВД. По-видимому, пока он был без сознания в результате полученного им от кого-то из оперативников удара по голове, ему влили – посредством шланга или резиновой трубки, вставленной в пищевод, неслабое количество алкоголя. Скорее всего, водки. Тогда же и подбросили левый «макаров», из которого были убиты оба человека, чья смерть теперь инкриминируется Костину. По ходу этих жестких инсценировочных приготовлений те, кто все это и организовал, позаботились и о том, чтобы на рукоятке «макарова» появились пальчики старшего оперуполномоченного УФСКН…

Михеев налил из графина воды в граненый стакан.

– Что, Костин? Засуха? На вот, попей!

Костин, как ни старался пить мелкими глотками, буквально цедя воду, осушил стакан в считаные мгновения.

– Когда я смогу переговорить с адвокатом?

– Что ты несешь?! – сердито сказал важняк. – Какой еще, на хер, адвокат?! Будет тебе «защитник»… Потом! Ты не о том думаешь! И не то говоришь, что мне хотелось бы от тебя услышать! Я ведь пытаюсь помочь! Поэтому я бы не советовал тебе включать идиота!

– Помочь? Мне? Каким образом?

– Обычным! Путем сотрудничества! По принципу: «ты – мне, я – тебе»! Ты помогаешь мне прояснить некоторые вопросы! А я, вернее, мы, поскольку не все зависит от одного меня, помогаем тебе соскочить с той статьи, которая тебе верно корячится! Понял?