Я видела, словно в замедленной съемке, как он раскидал ребят, словно беспомощных слепых котят. И, что удивительно, не бил лежачих, а практически сразу вернулся в авто.

Ну а потом я бы предпочла провалиться сквозь землю, потому что на экране появилась я с пакетиком яблок в руках. Измайлов остановил запись как раз на моменте, когда боковое стекло его автомобиля разлетелось вдребезги.

В темном помещении повисла гробовая тишина. Я же просила Сергея не лезть… А теперь…

– Катя… – приправил коротким барским смешком, перекатывая на языке, пробуя, примеряясь. – Катюша. – Все также ласково, почти беззвучно.

– Мне очень жаль. – Сжала кулаки, стараясь хоть как-то избавиться от потрясения.

– Ну согласись, я ведь должен получить компенсацию за моральный ущерб? И не только моральный. – Он поднялся из-за стола, протягивая мне сложенный вдвое лист.

Развернула его, всматриваясь в итоговую стоимость ремонта. Не может быть… Замена стекла обошлась по цене половины почки! Мне нужно несколько месяцев работать, чтобы покрыть расходы…

Не ожидала, что яблоко способно причинить реальные повреждения. Это произошло на эмоциях. От тупого бессилия. И когда я услышала звон стекла…

Поняла, что пришел конец. Всего за сутки привычный уклад развалился на миллионы хаотичных кусков. Сейчас я стояла на руинах своей некогда спокойной жизни.

– Попроси своих защитничков больше не устраивать фестиваль слабоумия и отваги.

– Д-да, хорошо. Мне правда очень жаль. Я поговорю с ними…

– Этого недостаточно, Катя.

– Я понимаю. Я верну деньги за ремонт. – Интенсивно качала головой, мечтая скорее покинуть этот мрачный кабинет со спертым воздухом. – Все до копейки. Честно.

Уверенным движением парень поправил манжет рубашки, на котором небрежно болтались часы на коричневом ремешке.

– Думаешь, все измеряется деньгами? А кто же мне вернет две катушки нервов, потраченных в вашем дворе? – гад скорчил страдальческое выражение лица. – Еле унес ноги… Так, ладно, – он бросил беглый взгляд на часы. – Поеду, пока ещё работают полицейские участки! Рыжий и Ко получат по заслугам.

– Алихан… постой!

Он резко замер, пронзая меня безумным взглядом.

– Ты впервые назвала меня по имени. Наши взаимоотношения сейчас продвинулись на квантовый скачок, – по-мальчишески беззаботно улыбнулся, окончательно сбивая меня с толку.

– Но… что ты хочешь?

– Поиграем в рыбака и золотую рыбку?

– Что?

– Исполнишь три моих желания, и я отдам записи с камер. – Рвано выдохнул.

– Измайлов, я не буду с тобой спать… – запнулась. – Даже не думай!

– Я не собираюсь тратить свои желания на сон.

– Никакой похабщины!

– Хорошо, – он вновь улыбнулся. – Тогда начнём с чего-нибудь невинного? Покажи мне грудь.

– Что?!

– Расстегни блузку и покажи, что скрывается под ней, Катюша.

– Но я… – шумно сглотнула.

– Трогать не буду. Ну если только ты сама меня не попросишь… Хочу увидеть, какое на тебе белье.

Миг – и я отскочила от него в сторону. Однако гад оказался проворнее… перехватил меня за талию и каменной грудью припечатал к двери, вышибая остатки воздуха из легких.

– Катя, я жду.

Крепче сжал тонкую талию, опустив взгляд на губы девчонки. Пухлые. Приоткрытые. Без единой капли блеска. Так хотелось поиграться с ними. Почувствовать ее язык под своим. Надавить, проглотив тихий стон. Заставить дрожать не от страха…

Однако, заглянув в мрачные туманно-серые глазенки, пришлось спуститься с небес на землю. Катюша смотрела так, будто хочет расцарапать мне лицо. И что-то подсказывало: не держи я ее, строптивица бы воплотила свой план в жизнь.

– Покажи мне себя.

Пробрался ладонью под блузку: погладил плоский животик, почувствовав мурашки под подушечками пальцев. От гладкости её кожи поток дурной крови моментально хлынул в пах. Я чуть не взвыл. Так близко. Но мне этого было мало. Преступно мало. Хотелось вжаться, втиснуться между длинных стройных ног, утолить звериную похоть.

Девчонка судорожно сглотнула. Ее плечи задрожали, а губы сжались в плотную линию. Катя опустила голову, пряча глаза. Между нами почти не осталось воздуха. Хотя я и так уже давно не дышал. Ловил каждое неосознанное движение, взмах изогнутых ресниц, вибрацию кожи под пальцами.

Я, бл*ть, тонул в ней, шумно глотая разряженный воздух.

И запах яблок. Он затопил ноздри. Сладковатый. С легкой кислинкой. Рядом с ней мне теперь мерещились яблоки. Готов был обожраться ими. И ей. Упиться этим ощущением надвигающегося шторма. Потому что я чувствовал – она не сдастся. Ни хера. Мой гениальный план рассыпается на куски.

– Просто… расстегни блузку, – прохрипел, делая долбанные паузы между словами.

– Я не собираюсь реализовывать твои больные фантазии, – робко. Не глядя на меня. С обостренным чувством собственного достоинства.

Блядство!

– Катя?! – чуть встряхнул, как тряпичную куклу. – Я не люблю ждать. Всего три желания, и я тебя больше не побеспокою.

Гонишь. Ну ведь гонишь, Измайлов! Разумеется.

– Я рассчитаюсь. Сегодня же оформлю кредит. Заплачу все до копейки. Только оставь меня в покое. Пожалуйста…

Ну замолчи, а?! Хотелось проорать ей на ухо. Откуда ты такая упала на мою голову?!

Воздух. Мне его адски не хватало, потому что ее запах пробрался так глубоко, что я уже не мог себя контролировать. Склонил голову еще ниже, практически ощущая, как дрожат ее реснички. И этот чертов аромат…

Член вздыбился, изнывая от желания сношаться, кожа покрылась испариной. Меня разматывало от какого-то странного ощущения в груди. Ностальгия по тому времени, когда было что терять. А еще адова похоть. Не обычное желание, а нечто больное, не поддающееся здравому смыслу.

– Ну, раз золотая рыбка попалась бракованная, придется все делать самому…

И потянул за края блузки, срывая судорожный возглас с пухлых губ.

– Оставь меня в покое, ничтожество!

Прикусил губу, когда ее ноготки вонзились мне в шею. Впились в кожу мертвой хваткой! До мяса! Охереть! Даже в патовой ситуации продолжала сопротивляться, как какая-то дикарка!

Вот д-у-р-р-р-а!

– Я же просил меня не злить?! – развернул девчонку и, подхватив под грудью, припечатал лицом к двери. – Ты усложняешь свое и без того шаткое положение! Катя!

– ОТПУСТИ МЕНЯ, УРОД НЕСЧАСТНЫЙ! – оттолкнулась сердцевидной попкой, сама вжимаясь в мою эрекцию, и вся будто обмякла, замерла, издав какой-то обреченный рваный вздох.