делать стал.

Он приседал. И кувыркался. Сгибался колесом. Ходил на задних лапах. До тех пор пока не вытряхнул из себя весь сон до последней сонинки.

Подскочил к дивану. Положил на него передние лапы. Ткнулся влажным холодным носом в колючую щёку хозяина.

— Что, Ромка, пора? — спросил сонно Степан Иванович.

— Давно пора, — проурчал в усы Ромка.

Но Степан Иванович повернулся лицом к стене и захрапел.

«Ну уж. Это уж. Совсем уж никуда», — подумал Ромка.

Вцепился зубами в уголок одеяла и стащил его на пол.

Но и тут Степан Иванович не проснулся. Только калачиком свернулся.

«Ах так?!» — осердился Ромка. Вскочил на диван. Лизнул хозяина в нос.

Закряхтел тот, заохал и наконец-то открыл глаза.

— Молодец, Ромка. Спасибо, Ромка.

И ласково потрепал его бороду, почесал за ушами.

Довольный, Ромка скакнул с дивана. Запрыгал, как мяч, припевая:

Встало солнце за окном.

За окном!

Заглянуло солнце в дом.

Прямо в дом!

Оттеснило в угол тень.

Мрак и тень!

Засветило новый день.

Яркий день!

Яркий, Жаркий, Голубой.

Вон какой!

Веселись. Играй да пой.

Громче пой!

— Беги-ка на волю. Подразомнись, — сказал Степан Иванович. — Ненадолго. Мне уходить скоро.

И выпустил Ромку за дверь.

Летучие собаки

Выбежал Ромка в подъезд — и во весь голос: — Эй, Артос! Фомка, эй! Выбегайте поскорей! Без заминки. На разминку. Выходи!

Скрипнула дверь. Высунулась заспанная Фомкина голова.

— Зачем так громко? — проворчал Фомка.

Неспешно вышел на лестничную площадку. Так тряхнул головой — чуть уши не отлетели. Скрутил длинный хвост вопросительным знаком.

— Где Артос? Почему нет Артоса? Это непорядок. Ведь уговорились…

— Погоди ты, — перебил ворчуна Ромка. — Может, заболел Артос.

Подлетел к дверям квартиры, в которой жил Артос. Прижался бархатным носом к щели. Встопорщил уши-лопушки. Зашевелил усами, принюхиваясь. Встревоженно шепнул:

— Он тут.

И Фомка клинышек носа приставил к щели. И тоже втянул ноздрями воздух.

— Артос? — Фомкин хвост запрыгал по полу, как рассерженная змея. — Артос! — ворчливо позвал Фомка. — Чего ты застрял?

— Беда у меня, — донёсся из-за двери унылый голос Артоса. — Хозяева вчера укатили на дачу и до сих пор не вернулись.

— Хоть дверь вышибай, а друга выручай, — сказал Ромка.

— Кто-то на дачке забыл о собачке. А мы — голову ломай. А мы — дверь вышибай… — забурчал гневливо Фомка.

Раздул Ромка ноздри. Встопорщил уши. Поскрёб лапой бородку. Сделал уши домиком.

— Придумал!

— А я что говорил! — обрадовался Фомка, поднимая хвост восклицательным знаком.

— Артос! — крикнул Ромка в щель. — Чёрный зонтик бабушка на дачу не увезла?

— Сейчас погляжу, — отозвался Артос. — Тут он. В углу. А что?

— Бери зонт. Отворяй окно…

— Понял! — радостно гаркнул Артос. — До встречи.

Обгоняя друг друга, Ромка с Фомкой кинулись во двор. Остановились под окном квартиры, где жил Артос, и давай пританцовывать от нетерпения.

С треском распахнулась оконная створка. Высунулся чёрный зонт. Раскрылся. И тут же из окна вывалился Артос, держась зубами за ручку зонта. Зонт был очень большой. Артос приземлялся на нем плавно, как на парашюте. Вот длинные ноги Артоса почти коснулись земли. Ещё миг…

Но именно в этот самый миг дунул ветер. Сильно и резко.

Подхватил чёрный купол зонта. Рванул вверх.

— Держи! — крикнул Ромка.

Подскочил, вцепился зубами Артосу в хвост.

А ветер дунул ещё сильней, подкинул зонт ещё выше.

— Лови! — завопил Фомка.

Скакнул что есть силы вверх. Но до Ромки не дотянулся. В воздухе кувыркнулся, едва успел хвостом закрючить Ромкину лапу.

Вот такой живой гирляндой и повисли все трое на чёрном бабушкином зонте. Артос вцепился в зонт. Ромка — в Артоса, Фомка — за Ромку.

Ухнул ветер в зонт, как в парус.

Дрогнул зонт. Взлетел до крыши. А потом поднялся выше.

Закрутился чёрный зонт и поплыл за горизонт.

Ветер нёс его и нёс. Без мотора, без колёс.

На улице переполох поднялся.

Кричали мальчишки:

— Летучие собаки!

— Воздушный цирк!

Чёрный кот надрывался на заборе:

— Хватайте! Это переодетые волки!

Пронзительно свистел постовой милиционер.

А нахальные сороки затевать привыкли склоки. Окружили вмиг собак. Лезли к ним и так и сяк. И щипали, и клевали. И над ними хохотали.

«Надо прыгать в сквер», — решил Ромка.

Но как сказать об этом, если в зубах хвост Артоса?

«Эх, была не была», — подумал Ромка и крикнул:

— Прыгай!!

И тут же Фомка — бряк. Рядом Ромка — шмяк. Возле них Артос — в землю нос.

Перелёт окончен…

Рогатый злодей

Словно мячик, отскочил Ромка от земли. Перекувыркнулся, шлёпнулся, снова подпрыгнул.

— Ой-ля-ля! Тра-ля-ля! Очень мягкая земля. Мягче пуха. Мягче ваты. Шевелись, вставай, ребята.

Вскочил Артос. Наморщил нос.

— Апчхи!

— Нельзя ли потише, — проворчал недовольно Фомка.

Ворчуна Артос — за лапу. А Артоса Ромка сцапал. Фомка Ромку — за усы. Разыгрались резво псы.

Скачут кругом.

Друг за другом.

А потом — кувырком.

А когда устали, хороводом встали. И горластый Ромка затянул громко:

Мы — весёлые собаки

И совсем не забияки.

Между нами ссор и драки

Не бывает никогда…

Артос и Фомка подхватили песню:

Делим на троих добычу,

Лишь на праздник друга кличем,

А в беде…

Тут какая-то сила разом всю компанию оторвала от земли и забросила в канаву.

— Что такое? — изумился Ромка, поджимая ушибленную лапу.

— Кто это нас? — забубнил Фомка, складывая хвост вопросительным знаком.

— Где этот нахал? — громко прорычал Артос.

— Б-бе-е, — донёсся надтреснутый тягучий голос. — Я тут.

Из кустов высунулась козлиная голова. Со злыми глазами. С острыми рогами.

Потом показались большие отточенные копыта. И наконец вышел Козёл.

Был он рослый, но кургузый. Длинноногий. Толстопузый. Не причёсан. Не умыт. Шерсть сосульками