не смог обнаружить никаких следов похитителя: судя по всему, тот зашел и вышел очень быстро, был в чистой обуви или без нее, ничего не трогал или работал в перчатках. Девочка в момент похищения почему-то не шумела и не сопротивлялась. Либо просто не проснулась, либо ее дополнительно чем-то усыпили.

Либо она знала похитителя и ушла с ним добровольно. Эту вероятность приходилось держать в голове, хотя пока в окружении супругов Дмитриевых не было видно того, кто мог хотеть забрать девочку себе. И кто сумел бы сделать это так виртуозно и технологично.

Ближе к вечеру, когда все первоочередные мероприятия были проведены, Карпатский отпустил прибывших на вызов полицейских, а сам остался в гостинице, не желая тратить время на поездки в Шелково и обратно. Здесь осталась и вызванная Федоровым дополнительная охрана, поэтому можно было не сомневаться, что никто из постояльцев не сможет уехать без разрешения. Персонал Карпатский отпустил еще раньше, поэтому все, кому было необязательно оставаться на озере, разъехались.

Ему дали номер на первом этаже и даже снабдили ноутбуком для просмотра тех самых записей с камер видеонаблюдения, которые он запросил ранее. Они могли помочь найти ответ на вопрос, что врет: видео или логи системы безопасности. В теории залезть могли и туда, и туда. К системе видеонаблюдения вполне реально подключиться и временно заменить трансляцию записью пустого коридора. И хотя следов такого подключения найти не удалось, исключать его вероятность Карпатский не собирался. Систему безопасности, регистрирующую использование магнитных карт, тоже можно взломать и добавить в базу данных несуществующее событие. Или изменить время тому, которое действительно было.

Проверить взлом сам он не мог: квалификация не та. Нужных специалистов в Шелково не имелось, а запрос помощи выше требовал слишком много времени. Федоров, узнав об этом, предложил задействовать айтишников «Вектора», и Карпатский не стал отказываться, но не мог себе позволить полностью положиться на их выводы. Поэтому собирался внимательно изучить записи. Следы «врезки» почти всегда можно обнаружить визуально. Надо просто как следует смотреть. Скорее всего, даже по кадрам.

Этим он как раз и занялся, когда в дверь номера постучали. На пороге стояла Юлия Федорова с подносом в руках. На подносе стояли тарелка с бутербродами и картонный кофейный стакан, накрытый белой пластиковой крышкой, а рядом лежали две бутылки воды и пакетики с сахаром.

– Можно? – несколько раздраженно поинтересовалась Федорова, когда он открыл ей дверь и замер на месте, не давая пройти.

Несколько удивленный, Карпатский посторонился, пропуская ее в комнату. Она прошла к письменному столу – другого здесь не было – и поставила поднос на него.

– Вы ничего не ели весь день, и я решила принести вам хотя бы это, – пояснила Федорова. – И хочу напомнить, что вы можете в любой момент поесть в ресторане гостиницы. Я всех предупредила. Если вам не хочется туда идти, то у нас имеется кухня для персонала. Там есть чай, кофе, а также можно спокойно брать то, что лежит в холодильнике, если оно не подписано. И, конечно, вы можете угощаться тем, что есть в номере.

Она указала на пакетики с чаем, растворимым кофе и сахаром, которые лежали рядом с чайником.

– Пока я принесла вам кофе. Вы, как я поняла, предпочитаете черный с сахаром?

Закрыв дверь, Карпатский вернулся к столу, удивленный еще больше. Рацион у него сегодня действительно состоял из сладкого черного кофе и сигарет, но он не думал, что Федорова обратит внимание. Как не ждал того, что она придет сюда лично, чтобы его покормить. Приглашение поесть в ресторане он помнил, но не хотел тратить время и на это.

– Подлизываетесь? – буркнул Карпатский, глядя на угощение. Когда что-то выбивало его из колеи, он почему-то часто реагировал вот так – вызывающе и грубо. И сам не знал почему. – Думаете, я растаю от проявленной заботы и перестану к вам присматриваться?

Федорова оскорбленно скрестила руки на груди и недовольно посмотрела на него.

– Почему вы так себя ведете? Что я вам сделала?

– В этом нет ничего личного, поверьте.

– Предположим. Чем же я вас так раздражаю с профессиональной точки зрения? Я не сделала ничего плохого!

«Не считая того, что открыла гостиницу в гиблом месте», – мелькнула непрошеная мысль, которую Карпатский, конечно, не стал озвучивать.

– Это вы так говорите, – спокойно поправил он. – И знаете, я слышу это от людей так часто, что слова давно потеряли для меня смысл.

– Вы правда думаете, что я похитила девочку? Для чего? И куда я ее дела, по-вашему?

– Это очень хорошие вопросы, на которые у меня пока нет ответов. Я не знаю, причастны вы к похищению или нет, но одно могу сказать точно: очень странно, когда в одном и том же месте два месяца подряд что-то случается. Кто-то скажет, мол, совпадение, но я не верю в совпадения.

На это она только возмущенно фыркнула, повернулась и стремительно выскочила из номера.

– Впрочем, это не означает, что вы замешаны в происходящем, – пробормотал Карпатский себе под нос, когда дверь за хозяйкой гостиницы захлопнулась.

Логика была согласна с этим утверждением, а вот интуиция вновь навязчиво шептала: «Да что с тобой? Неужели ты не видишь?» К сожалению, подробностей она сообщить не могла, а сам он действительно не видел того, на что она пыталась указать.

Разболтав в кофе три пакетика сахара, Карпатский сложил вместе два бутерброда, чтобы не пачкать руки, и вернулся к прерванному занятию. Учитывая, что в последний раз по интересующему его коридору первого этажа кто-то прошел около часа ночи, а в следующий раз – после пяти утра, искать место «врезки» можно было долго. Но если логи системы безопасности не врали, естественно было предположить, что в систему видеонаблюдения вмешались около трех пятнадцати. Сколько нужно времени, чтобы пройти по коридору, приложить карточку, войти, забрать ребенка и уйти? Пяти минут хватит за глаза, но для верности Карпатский решил «дать» злоумышленнику десять. Десять минут до прикладывания карточки и десять после. Итого потенциально двадцать. И смотреть их пришлось в замедленном воспроизведении.

Но оно того стоило. Первый раз изображение «прыгнуло» в три часа восемь минут, а второй – в три девятнадцать. Карпатский записал оба значения: эти одиннадцать минут и шла фальшивая трансляция. Значит, срабатывание ключа, скорее всего, настоящее.

Карпатский нетерпеливо перешел к другим записям: из главного холла и из второго коридора первого этажа, который начинался после того, как здание изгибалось под прямым углом. Тот, кто заходил в номер пропавшей девочки, должен был как-то попасть в нужный коридор, и других вариантов у него быть не могло. Вероятнее всего, там трансляцию тоже заменили на запись, но, во-первых, нужно в этом убедиться, а во-вторых, проследить путь, которым шел похититель. Ведь посторонний мог войти только с улицы и пройти через холл, а тому, кто уже находился в гостинице, было проще пройти через второй коридор.

Однако здесь Карпатский неожиданно уперся в тупик, поскольку ни в одной записи, ни в другой не наблюдалось следов «врезки».

В холле к тому же периодически что-то происходило. Ночной администратор большую часть времени безвылазно сидел за стойкой, но в две минуты четвертого он, потянувшись, встал и прошел в маленькую комнатку, где сидел охранник. Там же, насколько помнил Карпатский, стояли диван и столик с чайными принадлежностями.

В шесть минут четвертого из комнаты вышел охранник и прошел через холл в «слепую» зону – ту часть первого этажа, которая не попадала в поле зрения ни одной из камер. Там были выход на лестницу, лифт и туалетная комната. Очевидно, мужчина ходил в туалет, поскольку через три минуты он снова появился в холле, пересек его и теперь вышел на улицу. Предположительно для перекура, поскольку в гостинице курить запрещено. Это Карпатскому сегодня сообщили не единожды. Через пять минут охранник вернулся и направился в свою комнату, а еще через четыре ночной администратор вернулся на свой пост. Все это время через холл никто не проходил, изображение было