– Сколько она на гастролях была? – прищурился начальник.

– Две недели. – Лев весь вытянулся в струнку в напряженном ожидании.

Генерал махнул рукой – хорошо, отпускаю. Он всегда с уважением относился к одному из своих лучших оперов, знал, что положиться на него может в любой ситуации, поэтому и готов был пойти навстречу. Уважал Орлов Гурова не только за хорошую работу, но и за очень гармоничные отношения с женой, хотя и у него, и у нее профессии были очень сложные, с ненормированным графиком. Генерал сам с удовольствием регулярно выводил свою семью в свет по контрамаркам в театр, которыми Мария регулярно снабжала отдел.

После планерки Лев окунулся с головой в работу: стучали клавиши компьютера, сновали рядовые сотрудники, приводя и уводя подозреваемых. Вместо обеда они с Крячко помчались на служебной машине на рынок с целой когортой задержанных за поножовщину, чтобы провести все положенные мероприятия – опознание, проверка показаний на месте преступления. Оттуда Гуров, не успевая вернуться в управление, понесся на такси в аэропорт, но как он ни торопился сегодня, все-таки приехал, когда рейс уже прибыл и пассажиры даже успели получить багаж.

Маша обняла его, прильнула всем телом и так и не отпускала всю поездку до дома. В этот раз полет прошел нормально, она похвасталась, что даже успела задремать на пару часов. Хотя обычно проводила весь перелет, в страхе вцепившись в подлокотники кресла. Лев виновато наклонил голову:

– Прости, что без цветов и на такси. На работе полный аврал, доставлю тебя домой, и придется возвращаться в отдел.

– Мне тоже, – вздохнула Мария. – Представляешь, вызвали сразу на спектакль, Зосимова с коронавирусом слегла, главную роль играть некому. Если бы рейс задержали, то даже не знаю, что бы они делали. Пришлось бы отменять спектакль.

Про себя Гуров решил, что после представления уж точно встретит жену как положено – с букетом цветов, на собственной машине. И обязательно закажет для Марии суши, которые она обожает, чтобы загладить вину из-за пустого холодильника в квартире.

После возвращения в отдел оперативно-разыскная работа закрутилась с новой силой. Казалось, что она никогда не кончится. Уже и шутник Крячко растерял свои озорные подколы, только морщился, наливая себе очередную кружку кофе. Когда время было к полуночи, Лев выдохнул – хотя бы обязательные по срокам мероприятия они провели и оформили как положено. Завтра их ждет такая же круговерть на весь день, сейчас же можно заняться личной жизнью и насладиться такой долгожданной встречей с женой. Лев доехал до оживленного пятачка, выбрал пышный букет, поглядывая на часы, и замер вдруг от внутренней пульсации. Он что-то хотел сделать в этом месте, собирался сюда заехать и что-то проверить. Перед глазами мелькнула знакомая красная буква «М», еще один взгляд на часы – у него пара минут, чтобы проверить свою версию. Опер медленно начал спускаться по ступеням, внимательно ощупывая и простукивая каждую плитку огромного керамогранитного пространства. Еще вчера ему пришло в голову, что пропавший Леонов мог что-то прятать в тайнике за плитками по утрам, поэтому и спускался лишь на несколько минут по лестнице вниз в столь раннее время, когда метрополитен не работает. Несколько минут он тщательно простукивал плитки и прислушивался к звуку, но нигде полости или щели опер не нашел. Обе стены вдоль ступеней были монолитными и крепкими. Перед уходом Лев Иванович проверил все двери на прочность: с усилием уперся ногами и принялся трясти одну за другой створки. В глубине фойе вдруг вспыхнул луч света, за ним показалась размытая фигура в робе с надписью «Техническая служба метрополитена». Лохматый служитель с ремонтным чемоданчиком издалека погрозил пальцем оперативнику – не хулигань, и ткнул в сторону надписи на двери «Время работы с 5:30 до 24:00». Он погасил свет фонаря, растворившись во мраке.

Лев развернулся и поспешил наверх, спектакль уже закончился, жена сняла грим и костюм, скоро выйдет через служебный вход. Он должен быть там до ее появления, хватит уже быть опером, сейчас время Льва Гурова, любящего мужа. Парковка перед театром только начинала освобождаться, зрители разъезжались после спектакля, сновали такси, публика рассаживалась по машинам, чтобы вернуться домой после яркого зрелища, пришлось приткнуть авто рядом с глыбой новостроек, на удаленном парковочном пятачке. Лев с букетом в руках занял свой пост рядом со служебным входом, уже освободившиеся актеры массовки и статисты радостно его приветствовали. За годы службы в театре Марии Гуровой они привыкли, что ее муж почти всегда встречает актрису после окончания спектаклей, неизменно с букетом в руках. Он очень редко пропускал такие дежурства, стараясь даже в самые напряженные вечера выкроить час-другой, чтобы встретить Машу и отвезти домой.

Во время ожидания Лев перебирал мысли о пропавшем татуированном парне, Андрее Леонове, и его походах в метро, о лже-Прохоровой. Крутил так и сяк разрозненные факты, пытаясь представить себе все события той пятницы. Получается, что несколько человек в городе попали в беду, а в Управление уголовного розыска, будто эхо в горах, донеслись лишь отголоски событий – свидетели или жертвы этих преступлений. Приходится теперь в деталях восстанавливать каждую историю. Только, к его сожалению, ничего толкового еще не получилось: Леонов к странному поведению добавил не менее странное исчезновение безо всяких следов, лже-Прохорова оказалась тоже неуловимой и расчетливой в каждой мелочи, когда обокрала помощника депутата. «Это от усталости, – понял Лев. – Напряженная работа хорошо отвлекала во время Машиного отъезда, сейчас от перегрузки мозг отказывается работать». Из-за тяжелых дверей вынырнула жена в компании костюмерши, которая помогала ей после спектакля снимать тяжелые наряды с корсетами и подъюбниками.

Маша с восхищением вдохнула запах роз подаренного букета:

– Какие красивые, Лев!

Каждую неделю получала актриса не один букет от очарованных ее игрой зрителей, но больше всего ценила именно подарки от мужа, радовалась им искренне, даже спустя много лет. Потому что Лев не жалел сил, чтобы сделать презент не дежурным, выискивая у цветочников то нежные фиалки, то экзотические ирисы, то огромные пахучие лилии.

– Ох, Лев Иванович, как вы все успеваете, и преступников ловить, и за женой ухаживать еще, – восхитилась костюмерша Лида. – Мой вот муженек спит уже давно. Просила его забрать, поздно ведь, транспорт уже не ходит, а у него одно только – мне утром вставать