прекрасно понимал, что несколько часов спокойного здорового сна помогли бы справиться с усталостью, но вот с этим как раз были проблемы. Дошло до того, что Иерофант старался не спать две ночи подряд в одной комнате и выставлял охрану из Приближенных, помимо целого вороха охранных заклинаний.

Высшее военное руководство спартанского войска очень болезненно восприняло побег Азиза. И многие из них резонно пришли к выводу, что без помощи мага воздуха тут не обошлось, хотя доказать ничего не могли — Джамал не имел дурной привычки оставлять улики.

На ближайшем экстренно созванном военном совете обстановка мгновенно накалилась:

— Не будет ли многоуважаемый иерофант любезен объяснить, как его сестре удалось столь ловко сбежать из под усиленной охраны? Да так, что никто из стражников не помнит солидную часть ночи?

Джамал посмотрел на заговорившего сухого старикана. Один из двух приставленных к армии эфоров и крайне могущественный человек. Маг сам до конца не понимал, какими областями жизни Спарты ограничено их вмешательство и ограничено ли вообще. Среди спартанцев они пользовались безоговорочным авторитетом. Даже цари склоняли головы перед их решением.

— У меня нет ответа на ваш вопрос, уважаемый. Допускаю, что кто-то мог ему помочь. То же сонное зелье можно без проблем купить в храме Гипноса.

— Как у тебя складно все получается! Мои люди уже побывали в храме Гипноса — за последнюю неделю они никому сонное зелье не продавали!

Военачальники загудели, но в разговор встревать не спешили. Когда говорит эфор — остальные молчат.

«Как было бы замечательно задушить тебя собственными кишками, старый ишак», мечтательно подумал Джамал. Безграничная власть эфоров — эта та проблема, которую рано или поздно предстоит решить.

— Уверен, что сонное зелье можно купить не только в храме. Агора в Афинах, по рассказам местных жителей, место, где при наличии драхм в кармане можно купить все, что угодно. И меня начинают оскорблять полунамеки на причастность к побегу сестры. С десяток солдат могут подтвердить, что я не стал противиться воле закона.

— Я не намекаю! Я говорю прямо! — отчеканил старик. — Кто-то из вашей паршивой магической братии помог…

— Осторожнее, эфор! — Джамал позволил ауре полностью раскрыться и даже подлил в нее силы. Все присутствующие в зале инстинктивно шарахнулись в стороны.

— Храм Ветра не подчиняется вашей власти! У меня были договоренности с покойным царем и я намерен следовать им и впредь. Но если ты еще раз откроешь рот и позволишь себе говорить в таком тоне, то все уговоры пойдут прахом, а спартанское войско останется без магической поддержки.

Джамал видел, как нахмурились лица спартанцев. Веками они привыкали безоговорочно верить эфорам и так просто эту зависимость не сломать. Кажется, теперь придется отрастить глаза на затылке. Старик же пошел пунцовыми пятнами от гнева. Никто и никогда не смел разговаривать с ним так.

— Ты смеешь мне угрожать, маг?! Мне, одному из эфоров…

Напряженность в воздухе можно было черпать ведрами. Несколько человек положили ладони на рукояти оружия, а Джамал сплел воздушный щит, готовясь отразить атаку. На этом фоне с грохотом ударившаяся в стену дверь прозвучала словно раскат грома, заставив несколько клинков наполовину покинуть ножны. Чтобы тут же вернуться обратно, едва присутствующие разглядели бесцеремонного гостя.

Высокий и очень широкоплечий. Некрасивое лицо с квадратной крупной челюстью, горбатым носом и близко посаженными глазами. Могучие мускулистые руки и торс. Из одежды — только набедренная повязка и кожаный фартук. Молота при нем не оказалось, но это было ни к чему — все и так прекрасно поняли, кто почтил собрание своим присутствием.

— Славные воины Спарты рады приветствовать тебя, Гефест. — Эфор с удивительным для своего возраста проворством преклонил колено. Следом за ним бухнулись остальные военачальники и только Джамал не спешил проявлять покорность и почтение. Для него, всю жизнь почитавшего совсем другого бога, жители Олимпа все еще оставались мифическими и непонятными существами, к которым стоит относиться с осторожностью, но никак не падать ниц при появлении.

Это не укрылось от Гефеста, однако бог-кузнец лишь хмыкнул, нисколько не оскорбившись подобным неуважением. Прошел вперед, хромая на обе ноги и остановился в паре метров от эфора и Джамала.

— Значит ли твое поведение, что ты явился, чтобы помочь нам совершить правосудие над… — начал было старикан, но Гефест лишь отмахнулся от его блеяния:

— Мне нет дела до ваших смертных дрязг и мертвых царьков. Я тут по поручению моего отца.

— И что же хочет от нас громовержец? — осторожно спросил эфор, чем несказанно удивил олимпийского кузнеца:

— От вас? Ничего. Разве что покажите мне самую крепкую кузницу в городе.

Гефест повернулся к Джамалу:

— Ты ведь уже почувствовал, для чего предназначена статуя, выросшая на храмовой площади?

Маг вздрогнул. О статуе он слышал и уже успел почувствовать, что та тянет силу, в том числе и из магов. Даже поручил Приближенным попытаться ее изучить, но те лишь разводили руками, доложив, что она не поддается никаким сканирующим чарам. Один, самый любопытный, попробовал долбануть несильным боевым заклинанием… За что тут же поплатился, прозевав защитный ментальный ответ. Умереть не умер, но сильнейшее истощение заработал.

— Пока могу только догадываться, кто и зачем создал подобное…

— Отбрось догадки. Статуи создал Прометей. Он пытается собрать силу для того, чтобы бросить вызов Олимпу.

Эта фраза буквально заморозила комнату. Все спартанцы замерли, переваривая услышанное, а Джамал попытался припомнить всё, что ему приходилось слышать и читать об этом титане. По всему выходило, что ничего хорошего ждать от появления Прометея не приходится. Это на родной Земле легенды восхваляют его как защитника и покровителя людей. Здесь же последняя война, развязанная могучим титаном, унесла жизни прорвы людей и едва не разрушила всю Элладу.

— А силу, надо понимать, он будет черпать из магов?

— Все так. Ты ведь не хочешь лишиться своих возможностей? Отец тоже не хочет этого. Мне нужна кузница и пара дней времени.

Кузница обнаружилась в городской черте, неподалеку от пирсов. Достаточно крупная и просторная, с крепкой наковальней и пышущим жаром горном. Кузнец, поняв, кто явился в его мастерскую, лишился дара речи и безо всяких разговоров согласился взять выходные не несколько дней.

Когда полоска стали раскалилась в горниле, Гефест щипцами извлек ее и положил на наковальню. Джамал с любопытством наблюдал за манипуляциями бога, понимая, что подобный шанс — увидеть божественного кузнеца за работой, может больше не выпасть.

— Советую выйти, маг, — пробасил Гефест, взявшись за молот.

Но Джамал отрицательно покачал головой:

— Хочу остаться, если ты не против.

— Ну как знаешь, — усмехнулся хромой и нанес первый удар.