Лед слегка пружинил под их ногами, но выдерживал, и ребята всё увереннее бегали по нему, не обращая внимания на грозные окрики двух мужчин, стоящих у домов на высоком берегу, и приказывающих ребятам вернуться на берег. Но вот наказанием стали грозить и женские голоса, и ребята заскользили ближе к дому.

И вдруг за их спиной послышался хруст льда, громкий вскрик и плеск воды. Это один из мальчишек упал и по инерции быстро прокатился к незамерзшей протоке. Тонкий лёд у протоки треснул, откололся, и все с ужасом увидели, как Димка (это был он) не удержавшись, уже барахтается в ледяной воде. Он судорожно цепляется за края отколовшейся льдины, но выбраться не может. Ребята врассыпную бросились к берегу.

Кричат на берегу, кричит Димка, а течение уже тащит его, отрывает от льдины. Димка пытается выброситься на лед, но лед слишком тонок и ломается, крошится под тяжестью Димкиного тела и он снова оказывается в воде. На берегу растерянность, паника…

И вдруг все увидели, как с берега кто-то выскакивает на лед и, издавая непонятные звуки, неуклюже бежит к протоке, падает и лежа, по пластунски, начинает довольно быстро приближаться к Димке. Это — Санька. «Куда, Санька, потонешь!» — кричат с берега. Но Санька не слушает, в руках у него палка. Вот он уже у протоки, ему удается протянуть палку кричащему, цепляющемуся за ломающийся лед Димке, тот хватается за ее конец, с плачем тащит к себе, но ужас — под тяжестью Димки тащится к воде и Санька. Он тоже по своему кричит и все приближается к воде. Люди на берегу замирают — сейчас в воде окажутся двое… Палка вырывается из больных рук Саньки и Димка снова в воде.

Но с берега, толкая впереди себя длинную лестницу, уже ползут к ним двое мужчин. В момент лестница касается протоки. Димка из последних сил пытается ухватиться за лестницу… Вот это ему, наконец удается и он не отпускает ее, пока мужчины, что-то объясняя, не вытаскивают его на лед. Лежащего рядом Саньку тоже заставляют ухватиться за лестницу и… вздох облегчения на берегу.

Мама Димки бросается к сыну, бросается к мужикам. вытягивающим лестницу на берег, плача благодарит их. «Ему спасибо скажите, — указывая на Саньку, говорят мужики, — если бы не он, не видать бы тебе твоего сына. Молодец, парень».

С возгласами одобрения Саньку ведут домой. Он отмахивается от похлопываний по плечу и поспешно ковыляет к дому.

Конечно, и Димке и Саньке от родителей крепко досталось. Ни Санька, ни Димка несколько дней на улице не появлялись. Димка простудился, а Санька за свой бесшабашный (как говорили родители) поступок был наказан, и скучал у телевизора или проигрывал свои кассеты.

Когда же Димка, наконец, поправился и вышел на улицу, первым делом он сказал ребятам: если кто назовет Саньку косоротым — изобью. А вообще-то у ребят и не повернулся бы язык называть Саньку по прозвищу. Похоже, что они его зауважали. Изменилась не только отношение к Саньке ребят, но и взрослые более приветливо смотрели на него, здоровались, а некоторые старушки, сидящие в подъезде, называли Саньку «сынок». Санька вообще-то, возможно, и не придавал особого значения своему поступку, но добрые слова в его адрес, разговоры о нём, которые он слышал, вызывали приятные чувства, и на душе у него была радостно и спокойно.

«Айда с нами», — как-то подойдя к Саньке, сказали ему ребята. Среди них был и Димка, он тронул его за рукав: «Пойдём?» Санька в это время стоял у будки и смотрел, как воробьи и синицы копошатся в кормушке, куда он только что насыпал семечек. И они повели его за гаражи, в укромное местечко, где, оказывается, покуривали. Сигарету передавали по очереди друг другу. Предложили и Саньке. Санька засмущался и замахал руками, отказываясь. Ребята заулыбались: «Если захочешь — дай знать».

А в это время наступила зима с крепкими морозами. Двор опустел. Дни были короткими, взрослые и школьники вечера больше проводили дома. Так же и Санька. С Димкой они подружились. В Димке он души не чаял, ведь это был его спасённый. А Димка как-то сказал Саньке: «Если кто обидит, скажи мне». Он иногда приходил к Саньке, и они слушали любимую Санькину музыку, обменивались кассетами. Но вот наступила весна, а за ней и лето. Двор снова наполнился детскими голосами, а пенсионерки заново обжили скамейки подъезда.

За гаражами в конце двора было что-то вроде пустыря, и ребята уходили туда играть в футбол. Санька тоже шёл с ними. Правда, бегать за мячом он не мог, но брал с собой магнитофон и, сидя на бревнах, слушал музыку или наблюдал за игрой.

Иногда Санька подбрасывал ребятам мяч, укатившийся в его сторону.

Наблюдая за играющими Санька заметил, что никто не хотел стоять в воротах. Всем нравилось забивать мяч. Вот и в этот день разгорелся спор — кому быть вратарем. Никто не хотел, а в пустые ворота забивать мяч было неинтересно. И тут кто-то обратил внимание на скучающего Саньку. Посомневались, даже хихикнули, но все же окликнули его. Санька сначала удивленно отмахнулся, но ему так надоело сидеть на бревнах и он затрусил с ребятами к воротам.

Ему дали перчатки и началась игра. Один раз Санька пропустил мяч в ворота, второй раз, неуклюже упав, пропустил. И еще — пропустил. Вот снова игроки близятся к его воротам. Юрка нацелился явно на левый угол — смекнул Санька, бросился в этот угол и… прижал мяч своим телом. Разочарованные было в нем игроки, восторженно заорали. И хотя больше в этот день Санька мяч не задержал, в следующий раз его снова сделали вратарем. У Саньки еще от той игры не зажило плечо, но он согласился.

Так и пошло. Конечно, быть вратарем Саньке было нелегко. Домой он приходил очень усталый, с ушибами и синяками от многократных падений, но все же довольный. Ведь в это время он был как все.

Близился сентябрь. Некоторые ровесники Саньки, закончив школу, разъезжались по разным учебным заведениям. Должен был уехать и Димка. И в конце августа решено было провести последнюю игру. Очень ответственную. Капитаном был опять Димка. Но выяснилось, что опытный вратарь Димкиной команды накануне игры уехал. Что делать? Поставить Саньку, это равносильно проигрышу. Но выхода не было и, надеясь на чудо, взяли его, правда долго отнекивающегося — он же понимал важность игры и свои возможности. Но ведь Саньке сказали — выручай!

На бревнах устроилось немало ребятни, даже некоторые взрослые