– У меня приятель один такую экспертизу проходил, – подал голос Яков. – Еще в самом начале войны. У него после боев на Сокаре что-то с головой слу…

– Отставить разговорчики, – дверь склада открылась, и в полутемное помещение, где не было ничего, кроме дюжины раскладных стульев, зашел еще один ученый. – Ты и ты, – поднялась рука с длинными тонкими пальцами, – за мной.

– Есть, – Оле с испугом понял, что показали на него и на Магду.

Он поспешно вскочил, вслед за ученым вышел из помещения. Изо всех сил сдерживая дрожь волнения, проследовал длинным коридором, пересекавшим здание, и шагнул в распахнутую дверь.

Оказался точно в таком же отсеке, только ярко освещенном.

Под потолком и на стенах висели лампы, переносные перегородки делили помещение на несколько частей. В каждой стояло вращающееся кресло с высокой спинкой и подлокотниками. Вокруг кресел располагались странного вида приборы, расхаживали форсеры, слышались приглушенные голоса.

– Садитесь, – велел ученый, приведший Оле и Магду. – Девушка вот сюда, а вы – сюда…

Уроженец Фатума сделал попытку улыбнуться, чтобы показать, что ни капельки не боится, но губы не послушались. Сел в кресло, ощутил касание ледяного пластика к спине и бокам.

– Руки вот сюда, – рядом появилась женщина научной модификации, настолько худая, что походила не на форсера и не на человека, а на странное насекомое вроде тех, что водятся в подземельях Фатума. – Мы вас пристегнем для вашей же безопасности. Всякое бывает…

На запястьях Оле защелкнулись металлические браслеты. Он взглянул на них и понял, что сломать их или оторвать подлокотники не сможет, даже используя всю мощь мускульных акселераторов.

Кресло делалось в расчете на таких, как он.

– Готов? – спросил кто-то из‑за спины. – Тогда начнем. Закройте глаза, боец, попытайтесь расслабиться…

Оле опустил веки. Почувствовал, как ему что-то надели на голову, как в затылок вошел тонкий щуп.

– Пробы пошли, – голос худой женщины донесся словно издалека. – Сканер на прокачку. Анализ кода…

Оле понял, что падает. Попытался открыть глаза, но не смог. Мышцы отказались повиноваться, а зрачков коснулась серия ярких вспышек, пришедших словно из центра головы.

Он плохо представлял, что именно происходит во время экспертизы. Знал только, что ученые получают расшифровку генетического кода, а затем, исходя из нее, пытаются понять, как именно данный форсер будет вести себя в той или иной ситуации, насколько он устойчив, силен и генетически «чист»…

Возникло ощущение, что он стоит на четвереньках. Захотелось сделать движение вперед и вниз, укрыться в темных глубинах воды… Но разве ее может быть так много?.. Только не на Фатуме… боль по позвоночнику, желание прыгнуть, теплые солнечные лучи на лице…

Затем Оле все-таки поднял веки, разглядел склонившиеся над ним лица, мужское и женское.

– Что… – сумел он выдавить из себя, а потом вновь рухнул в пучину видений, бессвязных и очень болезненных.

Чувство было такое, что его выворачивают наизнанку. Реальные воспоминания мешались с откровенным бредом: дом матери-воспитательницы на Фатуме, но рядом с ним растут высокие деревья… небеса с кружащимися в них звездами и лунами… учебный центр, расположенный почему-то в бескрайней степи… Кочующие Дюны, золотистые и белые…

– Странная мутация, никогда такой не видела, – доносится откуда-то с небес сухой голос.

– Он же с Фатума, – отвечает ему другой. – А там нормальным остаться невозможно, даже если просто проживешь несколько лет. Посмотрим, на что именно она влияет, насколько она…

Голоса истончились, пропали в накатившем рокоте.

Оле заулыбался, утонул в охватившем все тело наслаждении. Но оно сменилось резкой болью, напряжением и страхом. Он сделал усилие, готовясь броситься на врага. Понял, что готов потерять над собой контроль, как порой бывало в детских драках…

Попытался бороться с этим, но не смог. Багровая волна подкатила к голове, все мышцы напряглись рядом, от пяток до макушки прошла быстрая, но очень болезненная судорога.

А потом обнаружил, что сидит в кресле, весь мокрый от пота. Оцарапанные о фиксаторы запястья ноют, а прямо над ним склоняются двое исследователей – худая женщина и тот мужчина, что привел Оле сюда.

– Что… – прохрипел он, с трудом выталкивая слова через одеревеневшее горло. – Как… результаты?

– Во-первых, они засекречены, – ответила женщина. – А во-вторых, их еще необходимо расшифровать. Но не беспокойтесь. Вы обо всем узнаете. В свой срок.

Это прозвучало почти угрожающе.

Оле отстегнули от кресла, и он смог встать. В первый момент едва не упал, потом стало легче. Увидел, как приводят в себя Магду, которой, судя по всему, пришлось много хуже, чем ему – хлопают по щекам, вводят что-то в вену.

– Возвращайтесь к своим товарищам, – резко приказал мужчина. – Ваша подруга подойдет позже.

Ослушаться Оле не посмел.

* * *

В казарме было непривычно тихо, словно глубокой ночью, когда ее обитатели погружены в сон. Бойцы, как один, лежали на койках, почти не двигаясь. После мерзкой процедуры, во время которой ученые покопались в генетическом коде, сил не было ни у кого.

– А ведь обед через полчаса, – слабым голосом проговорил Ференц. – Нас распотрошили славно, нечего сказать, но придется вставать.

– Чтобы меня опять вырвало? – громогласно заявил Джон.

– Можешь не жрать, резаные мозги. Но не посетить столовую ты без разрешения тактика не можешь. Или хочешь с ним поговорить на эту тему?

– Нет уж, – койка Джона скрипнула, и он с видимым усилием сел. – Лучше еще пять раз поблевать.

Командир боевой бригады носил имя Чингиз. Славился он тем, что к собственным бойцам относился чуть ли не хуже, чем к людям. Всех до одного подозревал в саботаже и симуляции, наказывал по поводу и без него.

Неудивительно, что сталкиваться с ним старались пореже.

– Все намек поняли? – спросил Ференц. – Так что шевелитесь, мокрицы драные. Чтобы через пятнадцать минут привели себя в порядок и были готовы выступать хотя бы и на Землю.

Оле сделал попытку подняться и, к его удивлению, она оказалась успешной. Пошатываясь, он побрел в сторону санитарного блока. Когда вернулся, казарма не так сильно, как раньше, напоминала людское кладбище. Бойцы начали оживать, со всех сторон понеслись ругательства и кряхтение.

Через десять минут десятое звено тринадцатой боевой бригады было на ногах, хотя и походило на сборище дряхлых инвалидов.

– Так-то лучше, – сказал Ференц, тяжело дыша и морщась. – А то отправят нас на рудники, уран копать… За мной – шарком… марш…

И они заковыляли в сторону двери.

За пределами казармы, к удивлению Оле, стало легче. То ли злое солнце Хордана выпарило из тела вялость, то ли осознание того, что нужно держать ухо востро, заставило собраться.