Мир рушился. Такой правильный, такой логичный мир, объясненный в сотне гороскопов, разваливался у Милы на глазах. И ей оставалось только подставлять ладошки, чтобы поймать осколки всего того, что еще недавно казалось построенным на века.

– Елизавета Петровна! – Мила не помнила себя. Сознание отделилось от тела и принялось действовать самостоятельно. Оно летало под потолком класса и творило, что хотело. – А можно мы вечеринку устроим?

– Это по какому поводу? – подняла глаза от журнала математичка.

– Так ведь четверть кончается. – На секунду Миле показалось, что она действительно видит себя со стороны. Что это не она, а кто-то другой медленно идет по проходу к учительскому столу.

– За какие это заслуги вам такая роскошь? – Елизавета Петровна улыбалась, и было видно, что она не против вечеринки, просто хочет убедиться, что все продумано.

– В понедельник заканчивается период Рыб и начинается эпоха первого знака Зодиака Овна, 21 марта, День весеннего солнцестояния, – выпалила Мила, хотя до этого даже не подозревала в себе знаний, когда какой знак заканчивается и тем более не интересовалась, что там должно произойти в понедельник.

– Ты хочешь сказать, что вечеринка будет зодиакальная? – В глазах математички появился интерес. – Вы успеете все подготовить к понедельнику?

– Успеем, – Милу несло вперед курьерским поездом. – Мне Лена с Верой помогут. А сценарий у нас уже есть. Нужно будет только костюмы соответственно со своим знаком сделать.

– Интересная идея, – царственно улыбнулась Королева Елизавета. – Тогда и меня включите в вашу игру. Я – Дева.

– Очень интересная идея, – воскликнула Лисичкина, только что узнавшая, что ее куда-то включили.

– Что же, если все будет готово, то в понедельник после занятий мой кабинет в вашем распоряжении, – разрешила Елизавета Петровна. – Чайник, чашки найдем. А еду подготовит родительский комитет.

Щелчок, и Мила наконец смогла собрать разбежавшиеся мысли, сознание с телом соединились, и она с ужасом поняла, что произошло что-то невообразимое.

Что она наделала? Зачем она взвалила на себя эту дурацкую вечеринку?

– Милая Мила праздник мутила, – промурлыкал знакомый противный голос. – И что же ты опять надумала?

– Пускай все приходят в своем цвете, – пробормотала Мила. – Я завтра распишу, у кого какой.

Класс довольно загалдел – вечеринки у них были редкостью. Да еще такие экзотичные.

– А я не знаю, какой я знак Зодиака, – раздался голос Вербилина.

– Овен, – машинально ответила Мила.

– Пойдем, – Галя схватила Петьку за руку и повела из класса. – Я тебе все расскажу.

– Муравейник, – с усмешкой произнесли за спиной.

– Бардак, а не муравейник, – быстро повернулась Мила. Верещагин улыбался.

– Ну и зачем тебе это? – спросил Антон таким тоном, как будто только он имел право раздавать разрешения на вечеринки.

Стоял он против окна, и солнце, наконец выглянувшее сегодня, освещало его со спины. На секунду Миле показалось, что она вернулась в сон. Лестница, чудища, человек… Но потом быстро пришла в себя. Верещагин к ее сну не имел никакого отношения.

– А почему бы и нет? – фыркнула Мила, пробираясь к своей парте. – Давно ведь не веселились вместе! – произнесла она и тут же закашлялась: ага, не веселились они, каждый день развлечения, в цирк ходить не надо.

– Могу тебе подбросить материала по гороскопам, – Антон шел за ней следом. – У моей матери целая коллекция книг. Тетка этим профессионально занималась. После тренировки можно ко мне зайти.

Мила остановилась. Рядом с Антоном сияла улыбкой в тридцать два зуба Замятина. За их спинами маячил напряженный Белов. Вдоль доски к выходу прошла Галя, за руку она держала Вербилина.

Главное, дожить до понедельника. В понедельник все разберутся на пары, и сразу станет легче.

– А тебе это зачем? – перехватила вопрос Антона Мила.

– Да так… – Казалось, Верещагин уже жалел, что вообще встал из-за парты. – Надоело смотреть, как ты пыжишься.

– Что? – ахнула Мила. Вот уж никогда бы не подумала, что Антон вообще способен за кем-то следить. – Лена, пойдем! Без вас разберемся, – бросила она Антону и, подхватив сумку, пошла к двери – следующий урок у них был в другом кабинете.

– Белов, задержи ее!

За спиной затопали тяжелые шаги.

«Где-то это уже было, – мелькнуло в ее голове. – Кто-то за кем-то уже шел… или скакал…»

Леха забежал вперед и встал перед Замятиной. Ленка обреченно закатила глаза.

– Остановись! – Антон схватил Милу за плечо, заставив вздрогнуть. Ее никто никогда не трогал, не касался руками. Мячом по голове стучали, в порыве игры на нее налетали, толкали, могли подать руку, когда она падала. Но чтобы вот так просто положить ладонь на плечо…

Ладонь оказалась теплой и мягкой, Мила почувствовала это сквозь тонкую блузку. Она скосила глаза, чтобы посмотреть на такое чудо, а плечо от тепла руки уже плавилось. Жар пробежал по всему телу, ладони вспотели.

– Что ты делаешь? – прошептала Мила, силой заставляя свое сознание вернуться обратно: ничего же не произошло, все оставались такими, какими были раньше, только у нее в мозгах на мгновение почему-то помутилось.

– Хочу тебя остановить.

Как в замедленном кино, Антон поднял другую руку и положил ей на другое плечо. От того, что круг замкнулся, ей вновь стало жарко. В голове все спуталось окончательно. Она вдруг с ужасом поняла, что Верещагин сейчас признается ей в любви, а она не знает, что ответить. Потому что «да» сказать не может ни в коем случае. А «нет» у нее не получится произнести.

Но спросил Антон нечто невозможное:

– Ты мой журнал принесла?

Дзинь… Трень… Брень…

А-а-а-а… – метнулось эхо.

По куполу хрустального замка пробежала трещина, он стал заваливаться набок, под его тяжестью стены просели, и вся сложная конструкция начала разрушаться с тонким стеклянным звоном.

– Да отдам я тебе твой журнал, – мрачно ответила Мила, сбрасывая руки Верещагина. – Сегодня и отдам. – Она уже развернулась, чтобы уйти, но остановилась. – Да, кстати! Можешь подкинуть пару книжек с гороскопами. После вечеринки вернем. К тебе Замятина сегодня за ними зайдет. Ты ей объясни, где ты живешь.

И она зашагала по коридору. Именно зашагала, четко впечатывая ноги в паркет, словно через эти удары пыталась стряхнуть с плеч воспоминания о прикосновениях чужих рук. Она даже ладонью по себе провела, словно невидимые пылинки снимала.

Не было ничего! Ничего не было! Совсем! Никогда! Верещагин – Телец, и общего у них нет ничего!

Она шла, а он стоял и смотрел ей вслед, и от этого между ними все сильней натягивалась пружина. Она острой иглой впивалась в сердце Милы, норовя вырвать его из груди.