Начинаю приходить в себя. В мир возвращаются звуки и ощущения, зрение тоже приходит в норму. Я отчетливо чувствую, как по лицу течет кровь из носа.

— Давай, парень, теперь последнее усилие. Мы только что купили себе билет из этого города, осталось только пробить у кондуктора, — весело обещает бывший гвардеец.

У меня больше нет сил задавать вопросы, так что я послушно выполняю указания старика. Мы оттаскиваем все тела на второй этаж, складывая их в одной из комнат, потом туда же переносим упавшую люстру. Мануэль деловито вытряхивает из балахонов двух самых чистых покойников. Это те, которых убил он. У одного на груди всего несколько капель крови, балахон второго и вовсе пришлось только отряхнуть от пыли. Мои покойники выглядят гораздо хуже, особенно тот, кому я разбил голову. Впрочем, отвращения зрелище больше не вызывает, похоже, привыкаю. Рубио обшаривает карманы у покойников, сумма набирается внушительная. Дюжина золотых. На эти деньги сейчас можно купить приличный дом на окраине города, если, конечно, ты благонадежный. Таким как мы недвижимостью владеть запрещено.

Я уже понял, для чего нам понадобилось убивать чистых. Мануэль решил замаскироваться. Так у нас действительно были шансы пройти незамеченными, особенно если не случится столкнуться с настоящими орденцами. Немного удивил тот факт, что мой спутник не пожелал забирать столь лелеемый им до этого арсенал — только рассовал по карманам дополнительные револьверы, снятые с монахов. Еще сильнее я насторожился, когда мы уверенно и спокойно направились в сторону ближайшего перекрестка. Тут уж моя апатия дала трещину:

— Мануэль, ты перепутал направление? Окраина города совсем в другой стороне.

— Ммм… малыш, я понимаю, волнение, недавний бой… — старик чуть помолчал, потом решительно рубанул воздух рукой. — Нет, все-таки не понимаю. Как ты до сих пор выжил, будучи таким тупым? С чего ты решил, что нам нужно на окраину?

— Например, потому что мы хотели выбраться из города. А окраина города — это такое место, где город заканчивается. Никакой связи не прослеживается?

— Ой, смотри-ка, цыпленок пытается язвить… Это мило.

— Боги, я ведь дал зарок, если выберемся — разбить тебе лицо. И я прям чувствую, что не дождусь этого момента. Придется сделать это сейчас.

— Ну-ну, я бы посмотрел, как ты пытаешься! — ухмыльнулся старик. — Но если ты все-таки хочешь исполнить свой зарок, для начала прекрати так размахивать руками. Жандармы могут не понять, почему это степенные и вечно как мешком пришибленные монахи так ожесточенно жестикулируют. Прояви терпение парень, ты же мужчина! Сейчас ты все поймешь, а если до тебя все равно не дойдет, я объясню позже. А пока лучше заткнись и изобрази, что молишься чистому, или просто задумался.

И опять мне невольно пришлось следовать указаниям мерзкого старикашки — мы уже подходили к перекрестку, который уныло мерили шагами две тройки жандармов.

Мануэль и не думал проходить мимо — направился к ближайшему отряду:

— Квирит сержант, поступаете в наше распоряжение, — не знай я точно, что под капюшоном скрывается Рубио, решил бы, что спутника подменили, столь сильно отличался его голос. Теперь рядом стоял властный и скучающий тип, уверенный в беспрекословном послушании окружающих. — Следуйте за нами.

С этими словами Рубио развернулся и зашагал обратно, к месту упокоения бывших владельцев наших балахонов. А я, кажется, начал догадываться, почему он так легко оставил добытые карабины. В догадку отчаянно не верилось, точнее в наглость Рубио. Тем не менее, уже через десять минут мои умозаключения полностью подтвердились. Остановившись возле подъезда, старик распорядился:

— Вторая дверь слева по коридору. Соберите оружие и выносите.

Сержант молча взял под козырек и, кивнув подчиненным, направился в дом. Вид у него был недоумевающий. Когда карабинеры вернулись, нагруженные стволами, недоумение превратилось в ошеломление:

— Простите, ваша безупречность, откуда здесь это?

Рубио снизошел до ответа:

— Грязные язычники оставили. Они прятались здесь, но, похоже, сбежали, почувствовав угрозу. Ничего, не уйдут. Братья отправились по следу, а мы с братом Рико остались проследить за брошенным оружием.

Других расспросов не потребовалось, хотя вопросы у жандармов явно остались. Рубио, пересчитав взглядом стволы, зашагал в сторону благонадежных районов, ничуть не сомневаясь, что карабинеры последуют за ним.

— Нужно найти транспорт, — бросил старик будто в пустоту. В гетто сейчас пусто, так что идете с нами до чистой части города. Как только найдете экипаж — свободны на сегодня.

Повеселевшие жандармы зашагали еще бодрее. До утра часов пять, и провести их дома в постели, да еще зная, что остальные товарищи в поте лица патрулируют грязные кварталы, в то время как сам лежишь с полным правом в теплой кровати — что может быть слаще? Мне на секунду стало жаль служивых. Когда все выяснится, их ждут большие неприятности. Как бы в пособники язычников не записали… Впрочем, эта мысль вызвала вместо сочувствия злорадство. Пускай прочувствуют мою жизнь на своей шкуре!

Грязные кварталы пересекли быстро. Навстречу попались несколько патрулей жандармов, а пару раз мы даже встретили спиры чистых. Обе встречи заставили сердце сжаться от страха и дурных предчувствий, но обошлось — на нас никто не обратил внимания. Как только мы покинули гетто, сержант переложил свою часть груза на плечи подчиненным, а сам принялся колотить в двери самого зажиточного дома на улице:

— Просыпайтесь! Открыть дверь! Государственная необходимость.

Через минуту дверь распахнулась, явив нашим взорам заспанного перепуганного толстяка, кутающегося в одеяло:

— Нет ли у вас экипажа или повозки, хозяин?

— У меня локомобиль! — гордо похвастался толстяк, а потом испуганно переспросил: — а зачем вам, гражданин сержант?

— Государственная необходимость! — отрезал карабинер, и успокоил хозяина: — Ваша сознательность не будет забыта.

Толстяк ненадолго исчез, через пару минут из внутреннего двора выехал пыхтящий локомобиль на больших колесах со спицами. Вид у мужчины был кислый. Он уже пожалел о своей откровенности, и теперь корил себя за длинный язык и неуместное хвастовство. В последнее время, особенно с появлением флогистона, мода на такие повозки стала стремительно захватывать страну. Иметь паровую повозку должен был каждый состоятельный житель империи, если хотел показать, что идет в ногу со временем и не чужд последних достижений науки и техники.

— Грузите винтовки и свободны. — Кивнул жандармам Рубио. Повернувшись к хозяину локомобиля, старик молча уставился на него, чуть приподняв фонарь.

— Чего вы ждете, квирит? — холодно осведомился «монах».

— Ну как же… отвезти.

— Я умею управлять такими повозками.

— Но… — владелец сглотнул и побледнел, — а как же…

Мануэль величественно проигнорировал мычание владельца машины.