Среди потомков тех, кто не ушёл, приблизительно через три четверти века оказались одна женщина, Эсфирь, и её опекун Мардохей, человек при должности, которые оба скрывали этническое происхождение, приняв имена восточных богов: Эсфирь — это Иштар, великая богиня, Мардохей — Мардук, великий бог Вавилона. Она была красивой, соблазнительной, интриганкой, притворщицей, менее всего — боязливой и смиренной, но патриоткой и пламенно верующей. Когда её ввели в гарем, она завоевала сердце царя Артаксеркса, почти наверняка — Ксеркса, и стала царицей. Тогда она и узнала, что готовится погром её племени, народа, законы которого «отличны от законов всех народов». После долгой молитвы она во время одного из больших пиров, какие периодически проводились для демонстрации имперской пышности, разоблачила заговор, открыла, что она — еврейка, обратилась к царю с мольбой спасти её соплеменников и добилась удовлетворения своей просьбы. Более того, она убедила монарха разрешить евреям отомстить своим врагам. За два дня евреи перебили семьдесят пять тысяч персов! В Книге Есфирь ощутим местный колорит, но ничто не позволяет верить, что гонения на евреев и избиение персов произошли на самом Деле. Однако, прочитав у Геродота (IX, 108-113) рассказ о другом пире, имевшем столь же трагические последствия, можно и задуматься. По-настоящему важно то, что весть о помощи Бога, пришедшая из далёкого Ирана, вошла в число преданий Израиля.

Кир объединил под своим скипетром почти весь мир. Ему можно было умирать. Рассказы о его смерти различаются, и нельзя сказать, каким образом она случилась — где-то в восточной части его державы, во время нового похода, который он вёл в 530 г. до н. э. Его похоронили в Пасаргадах, которые он сделал своей главной столицей.

КАМБИС

Его преемник Камбис II (530-522 до н. э.), которого Геродот изображает буйным помешанным и который, несомненно, страдал приступами неуравновешенности, если не безумия, назначил своего брата Смердиса (или Бардию) правителем Восточного Ирана. Уходя на завоевание Египта, он вдруг испугался, как бы брат не воспользовался его отсутствием, чтобы занять его место, и велел убить Смердиса. Империи не хватало Египта. Это, конечно, уже не была великая страна древних фараонов, но её престиж оставался огромным, равным престижу Вавилонии. И в один прекрасный день 525 г. до н. э. Камбис выступил в поход, чтобы её захватить. Он пересёк пустыню, встретил египетскую армию, разбил её, вступил в Мемфис и, конечно, приказал казнить монарха, но в остальном остался верен традициям предшественника. Он стал чтить здешних богов, нравы, обычаи и даже в некотором роде сделался египтянином. Для персов это была ещё одна великая победа. Но царь считал её лишь первым шагом. Он намеревался покорить Африку, как Кир покорил Азию. Поскольку у него не было флота, чтобы напасть на Карфаген, он повёл войско через пустыню.

Считают, что войско было там уничтожено. Тем не менее оно дошло до Барки, до Кирены, и Киренаика, как и Ливия, добровольно выплатили дань. После этого Камбис двинулся на Эфиопию. Он прошёл на север по долине Нила до второго водопада, а потом свернул прямо на юг. Достиг ли он Мероэ-Непоти, священного города эфиопов, в который, должно быть, и направлялся? Сомнительно, но иные утверждают, что он был основателем будущей столицы Мероитского царства, которая станет носить имя его жены. Можно ли говорить, как полагают некоторые, о полном провале его африканской политики? Его походы на самом деле были изумительными, а их результат — отнюдь не негативным, ведь вслед за побережьем Северной Африки до самого Туниса верховенство Камбиса признала часть Эфиопии. Это побуждает с большим недоверием воспринимать утверждения о припадках безумия у Камбиса, якобы вызванных его разочарованием в результатах похода, и обо всех бесчинствах, которые он совершил по возвращении в Мемфис: о казни представителей египетского городского управления, о казни собственных чиновников, о святотатстве в отношении быка Аписа...

Вернувшись в Сирию в 522 г. до н. э., он узнал, что некий маг, мидийский жрец Гаумата, выдав себя за Смердиса, объявил себя царём. Эта весть его убила. Говорят, он выказывал признаки крайнего отчаяния, вспоминал о своём ужасном преступлении, сожалел, что «стал без нужды братоубийцей» (Ктесий, «Персика», 12; Геродот, III, 65), уже не понимал, что делает, и, садясь на коня, ранил себя в бедро, заболел гангреной и через десять дней умер. Похоже, историки склоняются скорей к версии о самоубийстве.

ДАРИЙ ВЕЛИКИЙ

Гаумата царствовал семь месяцев. Может быть, его дерзкое самозванство было попыткой мидийцев вернуть себе власть, или попыткой класса жрецов утвердиться во власти, или же реакцией со стороны маздеизма, который оказался под угрозой из-за слишком широкой терпимости иранских монархов. Как бы то ни было, персы не пожелали, чтобы их оттеснили. Ахеменидские князья собрались, чтобы выбрать преемника Камбиса или, скорей, назначить его по жребию. Всех верховых животных князей собрали в одном месте, и избранником должен был стать тот, чей конь первым заржёт. Дарий (в 522 до н. э.) был обязан короной хитрости: конюх подвёл кобылу к жеребцу своего господина. Конь немедленно заржал — Дарий стал царём. С именами великих мира сего всегда связано множество легенд.

Итак, Дарий принадлежал к ахеменидской семье, и он никогда не упустит случая напомнить об этом, восславить Бога, провозгласить себя государем Его милостью, особо подчеркнуть величие своей страны, своего народа и придаст своему царствованию особо религиозную окраску. В тексте об основании дворца в Сузах он говорит: «Великий Бог — Ахурамазда, который создал эту землю, который создал человека, который создал благополучие человека, который сделал Дария Царём, единственным царём многого, единственным законодателем многого. Я, Дарий, — Великий царь, царь царей, царь народов, царь над этой землёй, сын Гистаспа, Ахеменид. И Дарий, царь, провозглашает: "Ахурамазда, величайший из богов, меня создал, сделал меня Царём, даровал мне это царство, великое, прекрасное конями и мужами. [...] Потому что Ахурамазда меня сделал царём над этой землёй, тогда [именно] Ахурамазда, ибо таков был его замысел, выбрал меня человеком над всей этой землёй [...]. То, что я делаю, я делаю всецело милостью Ахурамазды [...]. Да хранит меня Ахурамазда, как и Гистаспа, моего отца, как и мою страну"». Он повторяет это, в то же время кичась своей славой и напоминая о безмерности своей империи, и в тексте об основании ападаны Персеполя, на золотых и серебряных табличках, закрытых в сундук и закопанных в землю: «Дарий, Великий царь, царь царей, царь стран, сын Виштаспы [Гистаспа], Ахеменид, Дарий-царь говорит: "Это царство, которым я владею, от страны саков, что с другой стороны Согдианы, до Куша [Южного Египта], от Индии до Сард. Вот что предоставил мне Ахурамазда, величайший из богов. Да хранит меня Ахурамазда, как и мой дом"». В одной надписи он утверждает, что он — девятый царствующий из своего рода, что неправда, и хотелось бы знать, какое значение имело для него число девять, ведь в той же надписи он как будто сообщает, что умертвил девятерых заговорщиков и заткнул девять отверстий их тел.

После того как Дария избрали, он должен был прежде всего свергнуть Гаумату, покарать его сторонников, вернуть страну под контроль персов. Это заняло у него около двух лет. Он дал, по его словам, девятнадцать битв и победил девять царей, которых мы упомянули выше. В знаменитой Бехистунской надписи он рассказывает: «Человек по имени Гаумата был магом. Он восстал [...]. Он восстал в 14-й день месяца виякна. Он так лгал народу: "Я Бардия, сын Кира и брат Камбиса". Тогда весь народ стал противником Камбиса. Персы, мидийцы, другие народы пошли за ним. Он захватил царство в 9-й день месяца гармапида. Вот так он захватил власть. После этого Камбис умер своей смертью [...]. Никто не смел ничего сказать против Гауматы-мага, пока не пришёл я. Тогда я взмолился о помощи, обратившись к Ахурамазде. Ахурамазда предоставил мне поддержку. В 10-й день месяца богаядиш я с немногими людьми убил Гаумату Мага, как и главных его последователей [...]. Я отобрал у него царство. Милостью Ахурамазды я стал царём. Ахурамазда даровал мне царство».