Я смотрел на нее и умилялся. В подсознании зазвучали первые такты радостного, жизнеутверждающего рок-н-ролла. Я уничтожу этого Рогволода. Девчонка заманит его — она кого угодно заманит. Кроме меня, разумеется. Да. Она знает свое дело. У нее мягкие бледные губы и подвижный язык… Разграбив караван, конкуренты устроят в лесу привал — алыберское вино свалит как минимум половину банды. Разгоряченный Рогволод уединится с Метанкой в зарослях и тут же успешно получит по черепу.

Девчонка по-прежнему хныкала. В вырезе темного платьица смутно вздыхала ее грудь — просто удивительно, как я мог принять эту женщину за несовершеннолетнюю хозяйкину дочку…

— Милое дитя! — сказал я, усаживаясь рядом и с кровью отрывая взгляд от глубокого выреза. — Не плачь, мой ангел. Все мужчины — обманщики. Я обещаю, что женюсь на тебе, когда приеду из командировки. Ребенка назови как хочешь. Я буду писать тебе долгие-долгие письма. Жди меня, и через много лет я вернусь ветхим и больным стариком. Мы заживем счастливо и умрем в один день. Как видишь, у нас все впереди — так что не надо плакать.

— Я не плачу, — хмуро сказала Метанка и убрала мою руку со своего колена. — Я злюсь. Нет, ты скажи мне честно: я очень страшная в этой прическе?

— Да я готов изнасиловать тебя на месте, клянусь честью мундира! Едва сдерживаюсь. Тебе безумно идет светлое каре: ты похожа на высветленную Джоди Фостер. Или нет — на Сандру Буллок! А эти милые веснушки просто пробуждают во мне мужчину…

— У-убью гада! — зашипела Метанка и потянулась руками к моему горлу. Я бодро вскочил на ноги и заверил ее, что пошутил. И как она могла поверить, что мужчину так волнуют какие-то там веснушки…

— Нет, я серьезно: прическа весьма стильная. Уверен, что от «Сити Луке». И дорого взяли?

— Бесплатно обслужили, — криво усмехнулась ведьма и закусила губку. Она уже почти успокоилась и только теребила пальцами тонкие золотые браслетики на левом запястье. — А главное, мастер престижный попался: на все Залесье знаменит. Рогволодом звать. Обожает девочек стричь. Ты, говорит, моя подружка — ну так и коса тебе ни к чему. Будешь, значит, моей навеки. Потому что без косы кто ж тебя еще возьмет? И отрубил.

— То есть как отрубил? — заинтересовался я. — Саморучно, топором?

— Мечом, мой мальчик, — двуручным мечом. Я чуть не погибла от страха. Хорошо еще, что спала и ничего не почувствовала. Проснулась — а косы нету.

— Ага, вот видишь: есть на земле мерзавцы и покруче меня, — сказал я. — Ведь я тебя не бью и морально не насилую.

— А я ценю, — прозрачно улыбнулась ведьма и легко спрыгнула с кровати. Зеленый взгляд блеснул как-то странно, и я почувствовал, как прохладная ладошка легла на плечо. — Я ведь тебя, сволочь такую, почти простила. Потому что ты немножко красивый и страшно умный.

Я вдруг вспомнил, что за последние сорок минут еще ни разу не погладил ее по головке. Или по спине… Но — Метанка уже исчезла и вскоре очутилась на подоконнике. Честное слово, она забывает, что носит мини!

— Ну ладно, мой мальчик, давай приблизимся к бизнесу, — деловито сказала она, поправив прическу и медленно закладывая ногу на ногу (я замер). — Нужно обсудить детали операции. Итак, после битвы — во время дележа добычи — я должна увлечь Рогволода в заранее обусловленный кустарник. Правее устья Сольцы — там, где ягодник у расщепленного дуба. Тихое такое местечко — я помню, мы там с сестрами по вечерам песни распевали — весной в половодье… Так вот, ровно в одиннадцать вечера мы должны быть на месте — и тогда твои бандиты храбро нападут на безоружного княжича, и потом…

— А вот это ты верно подметила, — подчеркнул я. — Проследи, пожалуйста, чтобы он был без оружия. А то еще поранит кого-нибудь, во мраке-то…

— Не бойся, тебе это не угрожает, — ухмыльнулась ведьма. — Ты умрешь совсем молоденьким — от венерического заболевания. Тут и гадать не нужно — вся твоя героическая судьба на лице написана.

Я внимательно посмотрел на нее и спросил, что еще написано на моем лице. Ведьма приложила пальчик к губам и сделала вид, что соображает.

— Well… Тут написано, что сразу после поимки Рогволода ты… ага!.. ты вернешь мне поясок, и… мы расстанемся подружками!

Я улыбнулся.

— Никогда не верь тому, что написано на лице мужчины, — сказал я грустно и нравоучительно добавил: — Лица людей врут, как московские газеты. Впрочем… разве ты знаешь, что такое московские газеты?.. Ты в Москве-то была хоть разок? Или ее еще не построили?

— Одну минуту. — Ведьма вдруг озабоченно вздрогнула. — Совсем забыла: я хочу есть. У меня строжайшая диета, по часам. Значит, так: три части свежего вишневого меда, одна часть взбитого яичного желтка и полторы унции толченых лимонных корочек… Да! Когда будешь добавлять цитрусовый порошок, не забудь слегка подогреть смесь…

— Угу, — сказал я. — Обычно я добавляю еще немного гвоздики и полтора грамма фруктового ванилина. Выдержав полтора часа в молодом красном вине, вбрызгиваю восемь капель ромашкового масла и высыпаю четверть унции размельченного кокосового ореха. Потом взбиваю все это до кипения, довожу до белого каления, выбрасываю в мусоропровод и жду, пока жена приготовит мне нормальный ужин.

Метанка радостно кивнула.

— Послушай, попроси свою жену: пусть она и мне приготовит, о’кей? — сказала она невозмутимо. — А то я умру от бессилия. На голодный желудок даже целоваться неприятно, честное слово.

— Охотно верю, — согласился я. — То-то я смотрю, ты уже целый час воздерживаешься. Придется тебя накормить, а иначе как ты с Рогволодом сладишь?

Одернув платьице и подтянув браслеты к локтю, чтоб не болтались, ведьма побежала к выходу из горницы. Я шел сзади и размышлял об увиденном. Нет, это не мисс Турция. Это гораздо круче: со спины просто юная фея — скорее всего, розовый поясок затягивается на этой талии в три оборота. И как забавно все двигается, когда она спускается по лестнице — просто чудо природы! Поневоле задумаешься: а не жирно ли Рогволоду придется? Может быть, и правда лучше привлечь к операции Гнедана в лентах?..

Внизу — то есть, условно говоря, в столовой — по-прежнему никого не было. Клуха с Гаем и Лито с Гнеданом занимались, видимо, своими неотложными делами и отнюдь не спешили кормить Метанку ужином. Пришлось самостоятельно отыскать на подоконнике банку с чем-то медовым и вывалить содержимое на плошку. Метанка попробовала свой ужин кончиком безымянного пальца и сморщила веснушчатый носик.

— Если это вишневый мед, то я — китайская летчица, — сказала она капризно и отодвинула плошку. — Я не могу есть что попало. У меня фигура. Лучше умереть от бессилия, чем от ожирения.

— Ты обязана нормально питаться, — заметил я. — Твое здоровье принадлежит партии, а фигура — временно — Рогволоду Опорьевскому. Поэтому не осложняй круговорот веществ в природе и поскорее включайся в глобальный метаболизм.

Метанка брезгливо приблизила плошку и, достав с полки нож, принялась нарезать медовый слиток тонкими дольками. Ножик она зачем-то держала обеими руками и налегала на него всем телом, то и дело привставая с лавки. Дольки были прозрачные и липкие — я подумал вдруг, что если каждый день есть вишневый мед, можно научиться летать. Наверное, она вся внутри состоит из этого меда, как пчелиные соты. Подцепив острием ножа тоненький кусочек меда, Метанка осторожно раскрыла рот и положила сладкую пластинку на вздрагивающий розовый язык.