– Я об этом не подумала, – призналась Норетта. – И что, хорошее есть во всем?

– Конечно, – подтвердил Антон, – непременно. Если с тобой случилась неприятность, то нельзя плакать, жаловаться на судьбу, ныть: «Ну почему все мои друзья веселые, а я ногу сломал». Лучше подумай, что хорошего получишь от беды.

Норетта снова начала прыгать на куче веток.

– Что прекрасного в сломанной ноге? В ней только одно плохое. Гулять нельзя пойти. Я один раз хвост ободрала о колючки, мама его кремом вонючим намазала. А потом в школе ко мне подошла морская свинка Нонна, она меня ранее на день рождения пригласила, и сказала: «Ретти, не приходи сегодня на именины. Тебе хвост забинтовали, гости увидят повязку, начнут спрашивать, что случилось. Только о Норетте говорить будут. Но это мой праздник, не твой, в центре внимания должна находиться именинница, а не ее подруга». И где тут положительное? На день рождения я не попала, хвостик болел…

– Кот Боня один раз сломал обе задние лапы, – перебила черную собачку Мафи, – долго лежал в кровати. Сильно скучал. А потом ему Черчиль принес особый мольберт, поставил котику на кровать, укрепил на нем лист бумаги, протянул краски и сказал: «Нарисуй картину «Восход в Прекрасной Долине». На стене в библиотеке место пустое есть, хочется его заполнить». Боня раньше ничем таким не занимался, но решил попробовать. Очень у него красиво получилось. Черчиль пейзаж к стене прикрепил, его многие собаки увидели, стали Боню просить и им что-нибудь изобразить. Сейчас Боня очень известный художник, он говорит: «Спасибо сломанным лапам, если б не они, не быть бы никогда мне художником».

– Отличный пример, – согласился Антон.

– Ладно, Боне повезло, – согласилась Норетта. – А со мной как?

– Тебе, когда хвост поранила, следовало понять: морская свинка плохая подруга, и более не иметь с ней дела, – отрезал Антон. – Но, судя по тому, что ты оказалась у Малума, урок тебе впрок не пошел. Когда выберешься отсюда, держись от Нонны подальше. В каждой неприятности всегда заключен подарок, но если собака его не видит, то кто виноват?..

Норетта остановилась.

– Думаешь, мы отсюда сможем уйти?

– Всенепременно, – твердо сказал кролик, – полагаю, хватит ветки мять, теперь из них можно накидки плести.

Норетта схватила один стебель и с воплем отбросила его.

– Жжется!

– Ничего, – вздохнув, заметила Мафи, беря ветку, – сейчас привыкнем.

– Неприятно, конечно, – призналась Перла, заплетая «косички», – но вытерпеть можно.

Некоторое время собаки плели накидки, Мафи и Перла молчали, Норетта постоянно взвизгивала, но тоже вязала.

– Антон, ты такой умный, – нарушила молчание Мафи. – Как же сюда угодил?

– В том-то и дело, что слишком умный, – вздохнул кролик, – прочитал много книг! Горы! В какой-то момент мне показалось, что вокруг одни идиоты, они мне в подметки не годятся. Я очень загордился, потом узнал, что в роскошном замке Малум устраивает награждение самого гениального ученого, то есть меня. Побежал по Дороге из мармелада, пришел в полный восторг… Очень умный может быть очень глупым. Теперь-то я понял, как был неправ, да поздно.

– Готово, – объявила Норетта, поднимая с земли криво сделанный жилет, – сейчас попробуем…

Черная собачка набросила одеяние на Марсию, раздался треск, куски камня осыпались на сухую серую землю.

– Я могу шевелиться, – закричала Марсия, – спасибо вам!

– Мои ноги освободились, – ликовала Норетта, надев другую накидку. – Как же хорошо без тяжелой каменной обуви.

– Пора идти к воротам, – решила Мафи. – Ну, вперед.

Собаки сделали несколько шагов, потом Норетта обернулась.

– Перла, почему ты стоишь?

– Я останусь, – ответила тушканиха.

Марсия тоже притормозила.

– Почему? Боишься, что не сможем убежать? Но надо же попытаться.

– Антон не может уйти, – пояснила Перла, – я его друг. А друг остается с тобой, когда все остальные уходят.

Мафи улыбнулась.

– Никому не надо здесь задерживаться. Пусть кролик бежит с нами.

– Он не может, – вздохнула Перла, – Малум его заколдовал, Тоша не способен шевелиться, его обездвижили, но не сделали каменным, поэтому Антон часто голодает. Малум очень жесток.

– Ладно, тогда мы пошли, – сказала Марсия.

Мафи сделала большие глаза.

– Марсия, разве кто-то из нас сказал подобные слова, когда ты по шею окаменела? Нельзя бросать кролика в беде.

Уши Марсии стали горячими, хвост, наоборот, заледенел.

– Простите, я очень некрасиво поступила, – сказала она, отчаянно раскашлялась и вдруг ощутила, что колючка, которая сидела в груди, пропала.

– Из тебя что-то выскочило, – занервничала Норетта, – вон лежит!

– Зернышко! – воскликнула Мафи. – Черное, маленькое.

– Не трогайте, – предостерег Антон, – это семя зла. Бросьте на него сверху камень.

Марсия быстро выполнила его указание, мопсихе неожиданно стало очень хорошо на душе. Раздался звон.

– Марсия, твой орден! Он развалился в прах, – заметил кролик.

– И пусть, – махнула лапкой Марсенька, – мне не нужна награда Малума. Если Антон не может идти, то пусть Мафи его на спине, как меня, отвезет.

– И как я сама не додумалась до столь правильного решения, – расстроилась Мафи, – давай, Тоша, вылезай и запрыгивай на меня. Только не дергай за уши. Один раз, давным-давно, я служила лошадью для почтового жаба[3], так Густав мои ушки вместо поводьев использовал. Не очень приятные ощущения навсегда мне запомнились.

Антон опустил голову.

– Эй, почему ты не торопишься? – удивилась Мафи.

– Тоша совсем не может двигаться, – грустно пояснила Перла, – вообще никак. У него ни одна лапка не шевелится.

– Ступайте, – попросил кролик. – И ты, Перла, иди со всеми. Нет смысла тебе здесь оставаться.

– Я друзей не бросаю, – твердо заявила тушканиха.

– И что делать? – растерялась Мафи.

– Надо сшить рюкзак! – осенило Марсию. – Положить туда кролика, сначала его потащит Мафи, а когда она устанет, я мешок на себя нацеплю.