-Но, дорогая, ты должна меня понять! — горячился Джек. — Неужели ты не можешь взглянуть на все с моей точки зрения?

Не могу, — отвечала Флер. — У тебя были моральные обязательства перед этой девушкой, даже если вы и не были официально помолвлены. Ты знал об этом и мог бы по крайней мере честно рассказать мне о ней.

— А почему я должен был об этом рассказывать? Как ты не можешь понять, что это не имело никакого значения! Это был всего лишь детский роман. Ну мы, может, в какой-то мере и принимали все всерьез, но маме она не нравилась, и Молли тоже.

— И все же вы были помолвлены, — настаивала Флер.

— Ну, если хочешь, можешь называть это помолвкой, — сказал с раздражением Джек. — И потом, если бы я даже и рассказал тебе, какое бы это имело значение? Разве это изменило бы что-нибудь?

Флер чувствовала себя неуверенно. Она старалась до конца быть честной сама с собой. Ее ужасала мысль отнять возлюбленного у другой женщины. Сознание того, что Сильвия изменяет ее отцу, поселило в ней непреодолимое отвращение к таким отношениям. Было что-то до крайности омерзительное в любовной связи с человеком, которого уже соединили с кем-то закон или-мораль.

— Неужели ты не понимаешь? — снова и снова взывала она к Джеку.

Но Джек не соглашался с ней, хотя Флер догадывалась, что в глубине души он стыдился своего поведения.

— Там это не имело значения, — сказал он, и с болью в сердце она с ним согласилась.

Там, на ферме, они были совершенно одни в своем собственном особом мире, где не было места условностям, где ничто обыденное, повседневное, житейское их не затрагивало.

Но как часто он при этом вспоминал Нэнси? — думала Флер. Как часто, целуя ее, уносился мыслями к другой девушке, которая тоже его любила?

Флер не могла простить, не могла забыть ту минуту в гостиной, когда слова матери Джека превратили ее сердце в лед и заставили вновь ощутить, что ее мир рухнул.

Если бы она не была так жестоко и больно оскорблена и унижена, ей было бы искренне жаль Джека. Как и многие мужчины до него, он разрывался между двумя привязанностями.

Позже, когда Флер встретила Нэнси, она поняла. Внешне эта девушка представляла собой слабое, беспомощное создание, неизменно вызывавшее рыцарские чувства у сильных, — мужественных мужчин. Она была неглупа и даже остроумна в несколько мещанском духе и, несмотря на свой хрупкий вид, отличалась превосходным здоровьем.

Женщин такого склада мужчины испокон века считали «эфирными созданиями», нуждающимися в покровительстве и опеке, нежности и ласке.

Увидев Нэнси, Флер поняла, что надеяться ей не на что. Раньше, хотя она и твердила себе, что должна уехать и забыть Джека, она все еще тешила себя надеждой, что не все потеряно, что ее любовь все преодолеет. Теперь этой надежды у нее не осталось.

Джек умолял ее не предпринимать решительных шагов, во всяком случае пока.

— Почему мы должны что-то решать? — говорил он. — Я не обязан давать Нэнси какие-либо объяснения, да сейчас вообще не может быть речи ни о каких свадьбах. Я же говорил тебе, что должен ждать. К тому же стоит ли оставлять в нашей ненадежной жизни после себя вдову?

В его последних словах было столько горечи, что Флер заплакала.

— Не говори так, — умоляла она.

Хотя он все еще причинял ей боль, говоря о своей гибели, Флер знала, что Джек увиливает, тянет время, пытаясь избежать последствий своих поступков.

Ей не раз хотелось сказать ему: «Когда ты перестанешь бояться? Нельзя постоянно убегать от жизненных проблем. Теперь ты бежишь от меня, от Нэнси, даже от своей матери».

Но Флер знала, что он ее не поймет. Он был воспитан таким образом, что мог воспринимать все только поверхностно, не задаваясь сколько-нибудь серьезными соображениями.

Он ел, пил, играл в гольф, крикет и футбол, отдыхал, спал, читал газеты, чтобы узнать, о чем думают и что чувствуют другие люди, но его собственные мысли и чувства не выходили за узко ограниченные рамки. Душевных мук он никогда не испытывал.

Но, понимая все это, Флер все же не могла преодолеть своих чувств. Она снова и снова рыдала по ночам, повторяя в темноте его имя, всем своим существом испытывая по нему мучительную тоску.

«Я люблю тебя, — шептала она. — О Джек, я ведь люблю тебя!»

Флер была так в нем уверена, уверена потому, что сама создала это чувство в своем сердце. Теперь она знала, что предчувствие, что счастью ее придет конец, охватившее ее, когда она покидала Францию, сбылось.

— Я не могу этого вынести, — повторяла она. — Сначала Люсьен, теперь Джек.

Теперь, когда представление, которое она создала себе о нем, исчезло, разбилось в прах, ей стало казаться, что и он тоже умер.

Хватило бы у нее силы устоять, если бы, отбросив все предосторожности, он просил ее немедленно стать его женой? — думала Флер. Хотя от ее идеализма мало что осталось, какой-то частью своей души она по-прежнему самозабвенно его любила.

«Я должна была бы отказать ему, — рассуждала Флер. — но у меня, наверное, не хватило бы мужества и здравого смысла».

Когда она на следующее утро спустилась к завтраку, Джека уже не было дома. Оказывается, он договорился играть в гольф где-то в двадцати милях от Мелфорда.

Миссис Рейнольдс уже кончила завтракать. Флер налила себе кофе и взяла крошечный кусочек бекона. Когда хозяйка поднималась из-за стола, Флер спросила ее:

— Как вы думаете, может быть, мне обратиться на биржу труда и попытаться найти работу?

— А вам действительно нужна работа? Мне показалось, вы получили вчера известия из банка.

— Получила, — ответила Флер. — У меня есть кое-какие деньги. Полагаю, некоторое время я могла бы прожить на эти средства, не поступая на работу. Но я предпочитаю работать, хотя и сомневаюсь, что у меня хватило бы сил на что-то, требующее физических усилий.

— Я совершенно уверена, что это не для вас, — заметила миссис Рейнольдс. — Я только вчера говорила с врачом.

Для Флер эти слова были откровением. Стало быть, миссис Рейнольдс уже обдумывает, как ей избавиться от нежеланной гостьи, которую привез ее сын.

— Что сказал доктор? — спросила Флер.

— Он сказал, что по крайней мере первые три месяца вы должны быть осторожны со своим здоровьем и не напрягаться. Однако я полагаю, что работа в какой-нибудь конторе была бы вам по силам.

— Тогда самое лучшее было бы обратиться на биржу труда и поговорить с ними.

— Прекрасная мысль, — согласилась миссис Рейнольдс. — Хотите, я пойду с вами?

— Я бы предпочла пойти одна, — ответила Флер, и миссис Рейнольдс удовлетворенно кивнула, словно того и ожидала.