И в тот момент, когда кабина остановилась на четырнадцатом этаже, Скит уже знал, что превратился в ходячего мертвеца.

* * *

Как только двери лифта открылись, Марти вошла внутрь и нажала кнопку «14».

Дасти вошел за нею, преградил дорогу двоим мужчинам, попытавшимся последовать за ним.

— Извините, срочный вызов. Мы торопимся на четырнадцатый.

Сразу же Марти нажала кнопку «закрыть двери» и не отпускала ее.

Один из мужчин удивленно заморгал, второй собрался было возразить, но двери закрылись прежде, чем он успел затеять спор.

* * *

Когда они вышли из лифта в коридор четырнадцатого этажа, Скит спросил:

— И куда же мы идем?

— Не пытайтесь так глупо притворяться. Это раздражает. Вы это отлично знаете. Пошли.

Ему показалось, что ей хочется, чтобы он шел налево, и он так и поступил. Не только потому, что у нее было оружие, но и потому, что всю свою жизнь он шел туда, куда ему велели другие. Она шла за ним по пятам, больно упираясь концом глушителя ему в спину.

В длинном застланном ковровыми дорожками коридоре было тихо. Их голоса бесследно увязали в потолочном покрытии. Из-за стен не доносилось ни малейшего звука. Тишина была такая, словно они были последними живыми людьми на планете.

— А что, если я остановлюсь прямо здесь? — спросил Скит.

— Тогда я пристрелю вас прямо здесь, — заверила его спутница.

Скит пошел дальше.

Проходя мимо дверей офисов, расположенных по обеим сторонам, он читал имена, выгравированные на бронзовых табличках. Главным образом они принадлежали докторам, специалистам различных специальностей, но среди них попалась и пара адвокатов. Очень кстати, подумал он. Если он каким-то образом проживет еще хотя бы несколько минут, то ему наверняка понадобится несколько хороших докторов и хотя бы один адвокат.

Они подошли к двери, возле которой висела табличка с надписью: «Доктор МАРК АРИМАН». Ниже имени психиатра Скит прочел строчку более мелких букв: «КОРПОРАЦИЯ КАЛИФОРНИИ».

— Сюда? — спросил он.

— Да, — подтвердила она.

Как только Скит толкнул открывавшуюся внутрь дверь, леди в розовом выстрелила ему в спину. Если бесшумный пистолет и издает какой-то звук, то Скит его не услышал: боль обрушилась на него мгновенно и оказалась настолько ужасной, что он не услышал бы ничего, даже духовой оркестр военных моряков, заиграй он у него над ухом в этот момент. На этой боли полностью сосредоточились все его чувства и мысли, но он все же успел изумленно подумать, насколько хуже оказаться без бронежилета, когда в тебя стреляют. А женщина одновременно с выстрелом с силой втолкнула его через дверь в приемную доктора Аримана.

* * *

Бинг!

Компьютер Аримана объявил о прибытии посетителя, и экран заполнило изображение, переданное скрытой камерой из приемной.

Доктор отвел взгляд от синего мешка и с изумлением, какого он не испытывал уже много лет, увидел, что в помещение ввалился Скит, за спиной которого медленно закрылась дверь в коридор.

Весь перед его желтого свитера покрывало большое пятно крови, которое, конечно, должно было возникнуть после того, как он получил почти в упор четыре пули в живот и в грудь. Похоже, что накануне вечером Скит был в этом же самом свитере, но угол обзора камеры не позволял Ариману разглядеть, имелись ли в запачканной кровью ткани четыре пулевых отверстия. Скит взмахнул руками, будто пытаясь ухватиться за воздух, споткнулся и ничком растянулся на полу.

Доктор слышал о собаках, потерявших своих хозяев вдали от дома, о том, как животные преодолевают сотни и даже тысячи миль по негостеприимным землям в снег и дождь, слякоть и пекло, порой со сломанными ногами и даже худшими повреждениями и спустя несколько недель оказываются у порога своего дома, вызывая слезы счастливого изумления у всей семьи своих владельцев. Но ему никогда не доводилось слышать ни единой истории о том, чтобы человек с пробитым пулями животом выбрался бы с пляжа, прошел шесть, а то и восемь миль за — он посмотрел на часы — восемнадцать часов по очень густонаселенной территории, поднялся в лифте на четырнадцатый этаж и явился в офис к застрелившему его человеку, чтобы направить на того обвиняющий перст. Поэтому Ариман был уверен, что это невероятное событие имеет гораздо более глубокий подтекст, чем может показаться на первый взгляд.

Доктор привычно щелкнул мышкой по иконке с изображением пистолета на линейке безопасности. Металлоискатель указал, что огнестрельного оружия у Скита не было.

Вытянувшийся во весь рост на полу неудавшийся детектив находился вне зоны действия рентгеновских аппаратов, так что изучить его визуально не представлялось возможным.

Дженнифер выскочила из-за окошка регистратора и стояла над упавшим Скитом. Доктору показалось, что она кричит — то ли от испуга при виде раненого человека, то ли потому, что вид крови оскорблял ее вегетарианскую чувствительность, — он не мог с уверенностью этого сказать.

Доктор включил звуковую трансляцию. Да, она кричала, хотя не громко, скорее хрипела, как будто не могла набрать в себя достаточно воздуха, чтобы испустить настоящий вопль, от которого зазвенели бы стекла в окнах.

Дженнифер опустилась на одно колено возле Скита, чтобы проверить, жив ли он. Ариман в это время щелкнул мышкой по изображению носа, включив анализатор запахов. Пожалуй, ни один нормальный человек не поверил бы в то, что этот человек с четырьмя пулевыми ранениями во время своего восемнадцатичасового похода где-то задержался, чтобы приобрести взрывчатые вещества и сделать бомбу, которая была бы теперь привязана к его груди. Однако, напомнив себе о необходимости обращать внимание на детали, доктор ждал ответа системы. Он оказался отрицательным: никакой взрывчатки.

Дженнифер поднялась на ноги и скрылась из поля зрения камеры.

Она наверняка намеревалась вызвать полицию и «Скорую помощь».

Он нажал кнопку интеркома:

— Дженнифер!

— Доктор, о боже, здесь…

— Да, я знаю. Человек с огнестрельным ранением. Не вызывайте полицию или «Скорую», Дженнифер. Я сделаю это сам. Вы понимаете?

— Но из него хлещет кровь. Он…

— Успокойтесь, Дженнифер. Никуда не звоните. Я сам им займусь.

С тех пор как Скит ввалился в приемную, прошло меньше минуты. Доктор подумал, что у него есть еще минута, самое большее две, прежде чем тревога из-за того, что он не вызывает медиков, встревожит Дженнифер настолько, что она сама возьмется за дело.

Но больше всего его волновал один вопрос, на который он хотел и не мог получить немедленного ответа: если один человек с четырьмя серьезными пулевыми ранениями смог появиться здесь спустя восемнадцать часов, то разве не мог здесь же оказаться и второй?