3. ПРИНЦИП «МЕЖДУНАРОДНОГО РАВНОВЕСИЯ»

Большой опыт запутанных международных отношений между древними полисами уже рано сделал очевидным, что для победы в борьбе за жизненные ресурсы государства недостаточно усилий, непосредственно ведущих к цели: все эти усилия в одну прекрасную минуту могут быть сведены к нулю агрессивным государством, которое тем или иным путем окажется сильнее остальных, вместе взятых, и сможет диктовать свою волю всем прочим. Необходимо было обеспечить себя от такого рода неожиданностей. Для этого нужно было зорко следить за другими государствами и не допускать, чтобы какое-либо из них чрезмерно усилилось. Уже в античности, поэтому, пользовался большой популярностью принцип, который мы могли бы назвать «принципом международного равновесия». Простое чувство самосохранения заставляло заботиться о том, чтобы ни одно из соседних государств не могло усилиться настолько, чтобы оказаться сильнее коалиции всех его соседей, вместе взятых; в этом случае в античности часто наступало характерное для рабовладельческих демократий явление, называемое «гегемонией», когда одно государство достигало возможности жить паразитически на счет своих соседей, вернее, — переложить бремя кормления своих безработных сограждан со своих плеч на плечи соседей. Всю греческую историю часто изображают как смену гегемоний: спартанской, афинской, беотийской и т. д. Если такое изображение и схематично, то нельзя отрицать того, что страх перед возможностью возникновения такой гегемонии имел очень большое значение в международной политике греческих государств.

Формулировка принципа «международного равновесия»

У Фукидида (I, 23, 5) читаем: «Истиннейший повод (Пелопоннесской войны), хотя открыто и не высказываемый, заключался в том, как я полагаю, что афиняне своим усилением стали внушать опасение лакедемонянам».

Из позднейших замечаний Демосфена и Полибия, основанных на теориях классической эпохи, нетрудно убедиться, что мы здесь имеем дело не с своеобразной конструкцией Фукидида, а с общим местом античной дипломатической науки.

В самом деле, Демосфен замечает: «Я вам приведу один из общеизвестных примеров. Вы знаете, что нашему государству полезно, чтобы ни фиванцы, ни лакедемоняне не были сильными, но чтобы фиванцы имели противников в лице фокидцев, а лакедемоняне — в лице других племен, ибо при таком положении дел мы окажемся самыми сильными и сможем жить безопасно... Ведь трения между этими народами и подозрительность их друг к другу являются наилучшим и прочнейшим обеспечением безопасности из всех возможных» (Демосфен. XXIII, 102).

Отметим, что в этом месте Демосфена речь идет не о Фивах и не о Спарте, а об отдаленном Херсонесе; Фивы и Спарта приводятся только как один из популярных примеров, чтобы иллюстрировать общеизвестный принцип международного равновесия (paradeigma gnorimon pasin).

В другом месте Демосфен считает (с точки зрения принципов международной политики) «логичным и справедливым» (ouk alogos oudadikos), чтобы афиняне в интересах международного равновесия поддерживали даже нарушителей международного права, если только они выступают против тех государств, усиление которых угрожает международному равновесию: «Я знаю прежде всего ваше настроение: вы хотите, чтобы дело окончилось благополучно для фокидцев, хотя вы и видите, что они поступили вопреки праву; что же касается фиванцев, то, какая бы беда ни стряслась с ними, вы радуетесь. И ваше озлобление против них логично и справедливо: ведь после удачи при Левктрах они не проявили умеренности» (XVIII, 18), т. е. усилились настолько, что стали угрожать международному равновесию.

Это — общее место античной дипломатической науки. Еще много времени спустя прекрасный знаток греческой историографии, эллинистический историк Полибий замечает, что нельзя допускать, «чтобы усиливающемуся (государству) была предоставлена свободная возможность без труда осуществить свои замыслы... Никогда не следует смотреть сквозь пальцы на подобные вещи, и нельзя никому позволять достигать такого могущества, чтобы невозможно было мешать ему нарушать общепризнанные правовые нормы» (Полибий, I, 83, 4).

В свете этих мест мы должны будем по-новому подойти и к следующему свидетельству Фукидида об Алкивиаде:

«Алкивиад советовал Тиссаферну не очень торопиться с окончанием войны (между афинянами и лакедемонянами) и отказаться от желания представлять одному и тому же государству владычество и на суше и на море... но рекомендовал допустить разделение владычества между двумя государствами — тогда царь будет иметь возможность поднять одно из них против другого, если это последнее будет враждебно ему. Напротив, говорил Алкивиад, если господство на море и на суше будет в одних руках, царь... вынужден будет вступить... в решительную борьбу с большими издержками и опасностями» (Фукидид. VIII, 46).

Эти слова до сих пор обычно понимали как стремление Фукидида охарактеризовать предательство и беспринципность Алкивиада. Скорее следует думать, что Фукидид выводит здесь Алкивиада преподающим Тиссаферну азбучные истины античной дипломатической науки: нельзя дать слишком усилиться одному из соседей; в случае угрозы захвата одним из них преобладающей роли, необходимо поддерживать и разжигать вражду между ними, чтобы максимально ослаблять их.

Внешняя политика Афин в 479—362 гг.

Рассмотрим с точки зрения этого античного принципа международного равновесия внешнюю политику Афин между 479 и 362 гг.

Победа над персами в 479 г. дала явное преобладание Спарте, руководившей борьбой с врагом и бывшей главным виновником последней победы при Платеях. Союз греческих государств (Эллинский союз) стал расширенным Пелопоннесским союзом, в котором Спарта была фактически хозяином. Вся северная и средняя Греция, подчинявшаяся во время войны Персии, стала по существу сферой спартанского влияния, тем более, что большинство городов этой области не имело городских стен. Спарта запрещала этим городам возводить стены, собиралась даже выселить жителей городов, бывших на стороне Персии, и т. д. Международное равновесие было явно нарушено, и возглавляемые Фемистоклом руководящие группы в Афинах, несомненно выражавшие точку зрения широких кругов населения, начали всячески противодействовать своему бывшему союзнику и соратнику, проливавшему вместе кровь на полях битв с персами: они, как можно думать, завязывали сношения с теми же персами, только что угрожавшими покорить себе Грецию.

Эти действия афинян произвели должное впечатление на спартанцев, и партия, игравшая одно время ведущую роль в Спарте и возглавлявшаяся геронтом Гетэмаридом,[345] пошла на компромисс: был произведен раздел сфер влияния, и впервые в Греции была установлена система афино-спартанского дуализма. Спарта сохранила ведущую роль в северной и средней Греции; зато Эгейское море было признано сферой афинского влияния, и афинянам была предоставлена возможность организовать союз лежащих здесь государств под своим руководством (Делосский союз). С другой стороны, в Афинах сторонники борьбы с руководящей в Спарте группой, возглавляемые Фемистоклом, были устранены с ведущих постов; ведущая роль перешла к сторонникам и поклонникам Спарты, к аристократической группе, возглавляемой Аристидом и Кимоном.

Блестящие победы аристократа-лаконофила Кимона непомерно увеличили мощь Афин. Кимон присоединил к