— Какая крепкая выпивка, — произнес я.

Улыбка Михаила стала еще более насмешливой.

— Не сказал бы, — ответил он.

— Что вы хотите знать? — Его лицо как будто выросло. Оно словно стало единственным в комнате, на чем я мог сфокусировать взгляд.

— Думаешь, Махариус и впрямь намеревается отбыть на Терру?

— Если только у него не останется другого выбора, — ответил я. Слова будто бы сами из меня выскользнули.

Михаил казался очень дружелюбным и достойным доверия. Ему точно можно было рассказать.

— Думаешь, это разумно с его стороны?

— Вряд ли неподчинение прямому приказу Империума разумно.

— Ты думаешь, что Махариус сможет с этим разобраться.

— Если кто-то и сможет, то только он.

— А ты, верный солдат Императора, не видишь в этом ничего плохого.

— Плохо не подчиняться велениям Императора, — промолвил я.

— Однако ты сам только что сказал, что Махариус может им и не подчиниться.

— Да, разве нет?

— Думаешь, Махариус имеет на это право?

— Нет.

— Что ты думаешь о Махариусе?

— Он — величайший генерал из ныне живущих, герой Империума, легенда…

— Однако?

— Однако он совершал ошибки. Он больше не тот человек, что прежде, не тот человек, которому я когда-то служил.

Я удивился, услышав от себя такие слова, но еще больше удивился, что в них верю.

— Так он совершал ошибки? — Голос Михаила был дружелюбным, но недоверчивым. — Где?

— На Локи. Мы гибли сотнями тысяч, и только впоследствии он обнаружил слабину в обороне Рихтера.

— Тебе это не по душе.

— Да. Я видел смерти тысяч хороших людей. Видел, как гибли мои друзья. — И вновь я с удивлением обнаружил, сколько внутри меня скрывается злости.

— Кто-то назвал бы твои слова изменой, — произнес Михаил.

Я уставился на него. Этого отрицать я не мог. Перед глазами все плыло. Я понял, что не просто пьян, — меня накачали наркотиками. Дрейк солгал насчет противоядия.

— Вы накачали меня… — произнес я.

Они посмотрели на меня и расхохотались, когда я рухнул лицом на стол.

Они вздернули меня на ноги. Я попытался позвать на помощь, однако смог выдавить лишь пьяное неразборчивое бормотание. Я увидел, как мне вслед поворачиваются головы, но все видели перед собой просто пьяного солдата, которого волокли пока еще не такие пьяные товарищи. Ничего необычного.

Меня бросили на диван огромного и роскошного наземного автомобиля и повезли во тьму. Я услышал, как за мной захлопывается тяжелая дверь и внутрь забирается здоровяк.

Машина мчалась по ночным улицам, мимо трупно-черных зеркальных звездоскребов. Я лишь частично осознавал, что происходит. Я слышал голоса, доносящиеся словно откуда-то издалека. Мне казалось, что они обсуждают что-то не слишком значительное, поэтому я просто лежал, изо всех сил стараясь сдержать рвотные позывы. Мне вдруг стало очень важно, чтобы меня не стошнило в чистом богатом салоне машины.

Мы достигли ветхого здания на краю города и проехали внутрь через открытую дверь, которая опустилась следом за нами. Тогда я понял, что бесследно исчез для всякого, кто мог бы интересоваться моей персоной.

Меня отвели в большую комнату, освещаемую тусклыми сферами, которые, казалось, парили в воздухе. Внутри ждал человек в белом халате. Он махнул длинной худой рукой на операционный стол, и меня бросили на него. Я пытался бороться, но руки только бесполезно молотили по воздуху, пока меня связывали. Человек в белом халате достал длинный шприц. Я подумал, что, если он станет обещать вколоть мне противоядие, постараюсь ударить его. Я отметил, что он носит небольшие очки с толстыми поблескивающими на свету линзами. Временами они походили на зеркала, полные огня. Иногда я видел, как холодные серые глаза за ними пристально изучают меня.

Мне закатали рукав. В руку вошла игла. На этот раз она жгла, словно пламя. Мышцы снова как будто свело судорогой, но разум постепенно стал проясняться. Я попытался встать, однако меня крепко привязали к столу.

Медик разглядывал меня, будто новую, особо интересную разновидность насекомого.

— Я собираюсь сделать тебе еще одну инъекцию, — сказал он. — Она не навредит, пока ты будешь говорить правду. Если будешь отвечать на вопросы правдиво, все будет хорошо.

— Странно, но я почему-то тебе не верю, — ответил я.

— Мне все равно, веришь ты или нет, ты ответишь, и ответишь правдиво, ведь от этого зависит твоя жизнь.

А вот в это я уже поверил, поэтому замолчал. Мне сделали еще один укол, и внезапно происходящее перестало казаться таким уж плохим. Я расслабился, разомлел и спросил себя, почему так волновался пару минут назад, ведь эти люди вполне доброжелательны.

Мне стали задавать вопросы — о Махариусе, о моих чувствах к нему, о моей преданности. Я отвечал искренне. Я рассказал о своих сомнениях и обидах, и тогда вопросы приобрели другой тон. Меня спросили, действительно ли я готов выступить против Махариуса и за какую награду сделал бы это. Я ответил открыто и честно и с изумлением узнал, что у меня имеется цена, высокая, но имеется. Медик кивнул, и тут я понял, что высокая, по моим меркам, цена едва ли показалась ему таковой, когда он услышал сумму. Он улыбнулся, и я понял, что он удовлетворен. Он хотел помочь мне. Хотел, чтобы я был счастлив. Хотел, чтобы я получил свою награду, и я понял, что обязательно получу ее.

Наконец вопросы прекратились, и мой дознаватель в белом халате бросил взгляд на Константина и Михаила.

— Он говорил правду, — сказал он. — Он предаст Махариуса, если ему хорошо заплатить.

Мужчины переглянулись между собой, а затем посмотрели на меня. Я оказался под их пристальными взорами, оценивающими и взвешивающими сказанное мною, сравнивающими его с тем, что они знали. От их решения зависела моя жизнь. Если они решат, что не верят своему другу-медику, то у них не будет причин оставлять меня в живых. Я глядел на них, оцепеневший и немного напуганный. Я мог только вертеть головой. Мне не освободиться от пут. Даже если бы и удалось, меня все равно окружают одни враги.

Константин бросил взгляд на медика:

— Ты уверен?

— Определенно. При такой дозе он не смог бы лгать. Этот человек достоин доверия, по крайней мере для наших целей.

Однако Михаил по-прежнему сомневался. Я видел, что не нравлюсь ему, но, по всей видимости, я был тем человеком, которого он искал. Он присел рядом со мной и заговорил, очень медленно и тщательно подбирая слова:

— Сейчас я тебя освобожу. Не делай никаких резких и глупых движений, и ты станешь очень богатым и могущественным человеком. Тебе понятно?