class="p1">Внезапно какой-то косматый здоровенный детина вырвался из толпы и бросился на СЕКуров, разразивших истеричным смехом. Выстрел откинул человека назад, и он рухнул на пол, истекая кровью. Остальные уже не колебались. Они скопом кинулись на солдат. Казалось их уже не останавливал страх смерти. Да и что он значил для тех, чью жизнь государство превратило в жизнь лабораторных мышей?

Ксения перекатилась вперед и с колена под прикрытием двери выстрелила в проход. Двое СЕКуров рухнули, не поняв, что в них стреляли с тыла. Один и оставшихся развернулся и наугад выстрелил, другой присоединился по его примеру. Еще двое открыли огонь по пленникам.

Воздух наполнился пронзительным свистом пуль и острым запахом пороха. Солдаты лихорадочно палили в проход и стены, но в новых противников так и не попали. Ксения почти приросла к полу, стреляя и стреляя в ответ.

Наконец она все же достала одного из стрелявших в неё СЕКуров. Второй попытался сменить позицию для стрельбы, но был сражён прицельной очередью Кирсанова.

Сопротивление двух оставшихся охранников вскоре тоже было сломлено. Один был практически сразу затоплен волной человеческих тел, даже не успев толком выстрелить. Здоровый блондин с очень широкими руками схватил его за грудки, с неимоверной силой поднял его в воздух и раскачав, бросил на другого охранника, выбив из обоих дух. Треск битого стекла заглушился ликующим рёвом.

Толпа моментально обступила Кирсанова и Авалову, как-то сразу определив, что они «свои ребята». Публика стала галдеть, что-то жестикулируя и объясняя. Как это обычно бывает, покончив с охраной пленники немного растерялись и не знали, что делать. Они спорили, предлагали, и даже уже переругивались, заглушая друг друга.

Ксения поняла, что надо брать ситуацию в свои руки. Взмахами и криками она постаралась привлечь к себе внимание.

– Товарищи – громко произнесла она. – Спорами делу не поможешь. Нужно спокойствие и концентрация. Кто умеет стрелять, берите их оружие и стройтесь в колонну подвоя. Прикрывайте остальных. Так у нас будет шанс выбраться отсюда.

Пленники подхватили призыв и стали хватать оружие в возбуждении щелкая затворами. Ксения удовлетворённо отметила, что её командных способностей хватает даже на такое вавилонское столпотворение.

– Ничего себе – поразился Кирсанов. – Жаль, что у меня так не действует.

– Жаль, что на тебя так не действует – вздохнула Ксения – Идём отсюда.

Обозревая разношерстную толпу, девушка мысленно стала прикидывать могут ли они все влезть в тот вертолет, который барражировал вокруг Департамента, как вдруг среди многих других она заметила внушительного седого старика. Он сидел на корточках прислонившись спиной к стеклянной стене. Больничная роба его была обильно залита кровью. Меньше всего она ожидала этого человека здесь.

– Альберт Шамильевич – поразилась Ксения – Неужели вы? И здесь?

Тяжело дыша, старик посмотрел на неё угасающими глазами. В прошлый они выделились на автодроме и это было до войны. Альберт Сабуров был в дорогом костюме, означавшем власть и влияние. Тогда пять лет назад именно с их разговора и закрутилась вся история, приведшая в конце концов ко всему тому, что происходит вокруг.

– Уверен вы не ожидали меня здесь увидеть Ксения Игоревна – тяжело дыша сказал Сабуров – Но вы не хуже меня знаете, что жизнь непредсказуема. Её повороты причудливы и загадочны. Впрочем, мы должны были встретиться. Я должен был вам сказать спасибо, за дочь.

Ксения покачала головой, жестом показывая Кирсанову перевязать рану, благо у него все ещё была с собой портативная аптечка.

– Не мне – бросила девушка – Больше Наталье Покровской. Это её заслуга в спасении Эльмиры.

Твоей заслуги там вообще нет. Напортачила только, где могла, обругала себя девушка, однако же моментально остановилась: самоедство – это последнее, что ей сейчас было нужно. Гнусное и бессмысленное занятие этим заниматься. Ты уже ничего не изменишь, но можешь исправить.

– Пусть так – проговорил Сабуров – Но вы не бросили то дело. Вы довели его до конца. Вы вскрыли нарыв, с которым теперь необходимо бороться.

– Значит вы тоже выступали против Директории? – спросил Кирсанов.

– Мы здесь все выступали против Директории – почти с гордостью ответил Сабуров – Так или иначе. Каждый из нас хотел сделать больше для простых граждан, несмотря на риск и таких как мы много, поверьте.

Ксения внимательно сдвинула брови.

– Что вы имеете в виду? – спросила она – Чем таким вы занимались, что насолили Директории?

Сабуров испустил тяжкий вздох.

– Я сюда попал за информацию – сказал он. – Когда к власти пришла Директория, мой бизнес подвергся национализации, ведь меня объявили спонсором революции. У меня отняли всё, но оставили мозги и связи, а значит небольшое влияние. Возможно, я не стал бы делать это самолично, но ко мне обращалось очень много людей, у кого при необъяснимых обстоятельствах пропали друзья или родственники. Возможно, вы не поверите, но я никогда не был глух к чужим мольбам, особенно к мольбам отчаявшихся. Всегда помогал чем мог, а с некоторых пор подобные вещи начали происходить в Директории с постоянством, достойным лучшего применения. Этих людей не арестовывали, их не было ни в одной тюрьме, и они не были убиты или казнены, просто исчезали, без следа.

– Они все оказывались здесь – поняла Ксения. – Эти люди, да?

Сабуров раскурил папиросу, изъятую у одного из конвойных.

– В самую точку – сказал мужчина – Но понял я это, когда сам оказался здесь. Это место, оно как бы отстойник, для лишних индивидуумов, которых Директория более не хочет считать своими гражданами, но которые слишком опасны, чтобы их просто отпустить в добровольное изгнание. Таких Директория в обычную дурку отправляет, ну там если человека просто подправить нужно, а вот если персонаж совсем лишний, тогда сюда отправляют. Это считай лепрозорий. Отсюда только вперед ногами выносят. И две группы: люди, которых уже заразили вирусом, и такие как мы, которым это предстоит. Многим везет, я, почитай, уже года два здесь. В боксы ещё не забрали.

Ксения поджала губы. Безусловно это была практически идеальная система подавления человека, в которой Аристов медленно доводил человека до состояния желе, чтобы он настолько возненавидел свою жизнь, что был готов умолять, чтобы его убили, даже заразив чудовищной болезнью, и вне всякого сомнения поток «пациентов» в этот Департамент вероятно не иссякал, ведь всегда найдутся парии, готовые, чтобы их растаптывали и унижали, только бы закончилось их бессмысленное существование. Так было испокон времен, человек всегда утверждал свою власть над другими путем лишения их всяческой формы бытия. Никогда недостаточно просто подчинить