– Ты умрешь, – ответил Придон, – а я возьмуИтанию!

Итания жалобно вскрикнула:

– Придон, почему не обнажишь меч Хорса?

Янкерд дрогнул лицом, глаза быстро бросили взгляд на рукоятьза плечами Придона. В глазах метнулся страх. Он поспешно взмахнул черным лезвием,спеша не дать Придону протянуть руку за волшебным мечом, сделал быстрый шагвперед. Придон выставил топор, пламенный меч и топор из простого железавстретились в воздухе, звякнуло, разлетелись искры. Лицо Янкерда исказилось,пальцы разжались, словно онемели от страшного удара.

Придон перехватил одной рукой падающий меч, пальцы ощутили,как черная рукоять с готовностью устроилась у него в ладони. Янкерд сделал кнему шаг, поднял дрожащие руки, в глазах ужас и непонимание, пальцы нацелены вгорло артанина. Но острие черного меча уже смотрело ему в грудь, сразу жепредав.

– Убью! – вскрикнул Янкерд.

Придон увернулся, мимо скользнуло блистающее доспехами тело.Загремел металл, ударяясь о стенки ямы.

Каменные стены западни дрогнули, начали сдвигаться. Снизу донессядикий крик:

– Придон!.. Я ошибся, я – виноват! Отныне я твойслуга!., твой раб!.. Прошу, брось мне веревку!

Придон быстро огляделся. Тулей сорвал со стены длинныйшелковый шнур, бросил Придону. Придон наклонился над краем ямы.

– Янкерд! Ты что-то сказал?

Янкерд стоял на самом дне, глубина в два человеческих роста.Слышался хруст, под массивные движущиеся плиты попадали мелкие камешки,трещали, как хорошо поджаренные орешки, рассыпались в пыль.

– Брось веревку! – умолял, рыдал, вопил Янкерд.Придон подумал, поколебался, наконец вздохнул и крикнул:

– Как скажешь. Держи!

Янкерд безумными глазами, полными надежды, смотрел наверевку, но, когда упала к его ногам вся, взвыл, закричал. Придон отодвинулсяот края. Тулей, Итания, Барвник смотрели широко раскрытыми глазами. Придонвзглянул на меч в своей руке, швырнул за веревкой в суживающуюся щель.

За спиной послышался хруст треск, звучный хлопок. Из щели ссилой выплеснулся фонтан алой крови. Одна из струй коснулась свода, быстрорасплылось красное пятно.

Придон шагнул к Тулею, тот выглядел потрясенным. Придончерез голову снял перевязь и, держа ножны одной рукой, другой обнажил меч, скоторым огненный ангел стоял у врат райского сада.

В комнате полыхнул неслыханно чистый свет. Свет первого днятворения, еще не замутненный уступками тьме, рассветам, плохой погоде. Длинноелезвие выглядело сгустком огня, но в то же время чувствовалась в немнесокрушимость, которую не отыскать на земле.

Придон вскинул руку с мечом к своду, все смотрели вблагоговейном молчании. После паузы он сунул меч в ножны, свет разом исчез, вкомнате только желтая тусклость светильников.

– Получай, тцар, – сказал он звучно и протянулТулею ножны с вложенным мечом. – Я все выполнил!

Тулей не взял драгоценный меч, в синих глазах мерцалостранное выражение.

– Ты не просто отыскал, – произнес он. – Но исобрал! Без всяких магов, чародеев, жрецов. Значит, это твой меч. Он призналхозяином тебя. Даже в ножнах, даже у тебя за спиной, он не дал Черномуразрубить деревянное топорище в твоих руках!

Придон покачал головой.

– Огонь у богов крадут герои, но трижды герои –зажигающие огонь сами.

Тулей, похоже, не понял, но Щажард воровато ухватил мечобеими руками, напрягся, лицо побагровело, но удержать не сумел, меч с грохотомобрушился на пол. Смягченный, толстым ковром, послышался треск лопнувшейкаменной плиты.

Барвник посмотрел неодобрительно на меч, на Щажарда, снована пол, сказал громко:

– Я думаю, что муж Итании все равно должен носитьименно этот меч.

Придон наклонился, легко подхватил невесомые ножны с грозноблистающей рукоятью, опустил на край легкого стола на тонких ножках, всезатаили дыхание. Тулей и другие даже отступили, но меч, послушный воле хозяина,лежал тихо, как перышко.

Тулей шумно перевел дыхание.

– Это же… Нет, голова идет кругом! Барвник, соберинарод ко дворцу… Думаю, и так собрались, долго орать не придется. Пора объявитьпри всех, что артанин сделал то, чего никто в мире не мог… и что Итаниюполучает по праву. И что это она должна гордиться, что отдают такому герою!

Придон сощурился от яркого куявского солнца, в Славии привыкк затянутому тучами небу. Площадь перед дворцом заполнена народом так, что людитеснились в переулках, усеяли крыши и деревья.

Слуги поспешно застелили красными коврами мрамор, протянулидорожку из полотна пурпурного цвета по ступенькам до самой площади. Тулей вышелв сопровождении Барвника, Щажарда, Черево. Чуть позже появилась Иргильда, еесопровождали только три знатные женщины. Следом повалила, теснясь, как овцы,целая толпа знатных беров, беричей, мечников, князей и полководцев, что хоть изапоздало, но привели войска на помощь. Итания и Придон в сторонке шли рядом,почти касаясь друг друга.

Тулею поставили роскошное кресло с высокой спинкой. Он присел,так положено, но тут же встал и, подойдя к краю верхней ступеньки, заговорилсильным, все еще звучным голосом. На площади замерли, вслушиваясь в речьповелителя:

– Видят боги… Видят боги, я не хотел этого брака, как ивсе вы. Более того, я сделал все, чтобы… не допустить его! Да, признаюсь,признаюсь… Но этот артанин покорил меня. Ты слышишь, Придон? Ты покорил насвсех. Покорил не мечом или топором, это всего лишь оружие, – ты покорилнаши сердца, наши души. А это самая надежная победа…

Барвник что-то шепнул ему на ухо. Тулей кивнул, сказалгромче:

– Это – единственная победа, которая… победа!

Придон дышал часто, грудь распирало могучее сильное чувство,которому не знал названия. Вот тот миг, ради которого стоит идти через ночь иснег, ломиться через лес, болота и горы, драться с людьми, нелюдьми, дэвами ичудовищами, голодать, получать раны, висеть на одной руке над пропастью.

– Подойди же, сын мой! – сказал Тулей.

Придон поправил топор, теперь грудь перекрещивает толькоодна перевязь, и двинулся вперед. Шаги сначала были деревянными, смотрят тысячипар глаз, но плечи расправились, он же артанин, спина выпрямилась, прошел мимотолпы этих могущественных беров, князей и князьков, вотчинников, господарей,наместников, мечников, хранителей, полновластных хозяев огромных земель,дворцов, крепостей, богатейших палат – грудь могучая, взгляд твердый, в рукахсила, а в сердце артанская честь и отвага.

Итания смотрела влюбленными восторженными глазами. Тцар взялее за руку, Придон остановился в трех шагах. Сдержанно и едва-едва поклонился,как и надлежит артанину, что преклоняет колени только перед богами.