— Тебя нужно научить должному уважению, рабыня.

Он отнес ее на постель, уложил, а сам сел верхом, прижав ей руки за головой. Какое-то время они смеялись друг другу в лицо, потом смех прекратился. Он наклонил голову и прижался ртом к ее губам. Теплые и влажные, они раскрылись, впуская его, и она прошептала:

— Я не знала, что в моем сердце может быть столько любви.

— На тебе слишком много надето, — прошептал он, и Ясмини быстро изогнула спину, чтобы помочь ему снять с нее одежду и бросить на пол.

— Невозможно выразить, как ты прекрасна, — сказал он, глядя на ее золотистое тело. — Но зажили ли твои раны?

— Полностью. Однако не верь мне на слово, господин, проверь это, к своему удовольствию… и моему тоже.

Когда ветер куси ровно и сильно задул вдоль пролива и небеса стали ослепительно голубыми, безоблачными, флотилия шейха аль-Салила отплыла из Ламу и три дня спустя причалила к Африканскому материку.

На сушу высадились солдаты под развевающимся голубым знаменем, и длинные ряды вооруженных людей и вьючных животных двинулись по дороге рабов от Берега Лихорадок в глубь материка.

Шейх ехал в первых рядах, и рядом с ним — мальчик-раб Ясси. Кое-кто замечал, с каким восторгом и преклонением смотрит мальчик на своего хозяина, и снисходительно улыбался.

* * *

После бегства с Занзибара Том Кортни несколько долгих месяцев исследовал побережье материка.

Он держался в стороне от арабских торговых маршрутов, избегая столкновений — на море и на суше — с арабами из Омана. Том искал русло реки, которую Фунди, охотник на слонов, называл Лунга.

Без помощи маленького туземца они могли никогда не найти это устье, потому что оно дважды изгибалось, создавая оптическую иллюзию, так что с моря суша казалась сплошной и корабль мог пройти мимо, не подозревая о существовании устья.

Как только корабль благополучно вошел в устье, Том спустил две шлюпки. В них он отправил Люка Джервиса и Уила Уилсона на поиски основного русла, чтобы провести по нему «Ласточку». В зарослях папируса было множество ложных проток и тупиков, но моряки продолжали продвигаться вперед. Много раз, когда проток, по которому они двигались, вдруг заканчивался, приходилось возвращаться. На то, чтобы провести «Ласточку», потребовалось много дней тяжелейших трудов, и Том не раз благодарил судьбу за мелкую осадку своего корабля. Если бы не это, им не удалось бы преодолеть многочисленные отмели. Но со временем они оказались в главном течении реки.

Заросли папируса населяли злобные крокодилы и хрюкающие, ревущие гиппопотамы. Над папирусом постоянно висел полог кусачих насекомых. Движение корабля поднимало из зарослей огромные стаи птиц.

Внезапно заросли папируса кончились, и с обеих сторон потянулись луга, похожие на заливные равнины, а по берегам росли леса. Стада незнакомых животных прекращали пастись, смотрели на проходящий мимо маленький корабль, тревожно фыркали и убегали в лес. Их количество и разнообразие ошеломляли, и матросы, стоя у бортов, дивясь глазели на них.

Там были грациозные антилопы — одни величиной с английского благородного оленя, другие гораздо крупнее, с необычными, фантастическими рогами, изогнутыми, как ятаган, или в форме полумесяца, или витыми, а не разветвленными, как у оленей, которых моряки знали по родным местам.

Каждый день они сходили на берег и охотились на антилоп. Животные были доверчивы, они явно никогда раньше не видели белого человека с ружьем, и охотники могли подойти к ним на расстояние верного выстрела из мушкета и уложить свинцовыми пулями. Теперь мяса было вдоволь, а то, что не могли съесть, моряки солили или сушили впрок.

Когда они после охоты свежевали и четвертовали дичь, полакомиться костями и остатками на берег приходили еще более необычные твари. Вначале прилетали птицы-стервятники, аисты-могильщики и десяток разновидностей других любителей падали — они заслоняли небо темным кружащим облаком, потом снижались и садились.

Грациозные и величественные в полете, на земле они становились нелепыми и отвратительными.

После птиц появлялись похожие на собак пятнистые твари, которые выли, как привидения, и маленькие рыжие лисы с черными спинами и серебристыми боками. Позже моряки увидели первых львов. Тому не нужны были пояснения Аболи, чтобы понять, кто эти большие гривастые кошки: он узнал их по гербам английских королей и дворян и по иллюстрациям из сотен книг библиотеки в Хай-Уэлде. По ночам рев и кашель этих чудовищных пожирателей мяса пугал матросов, спавших в гамаках, и Сара теснее прижималась к Тому на узкой койке в их маленькой каюте.

В лесах и на полянах они искали следы слонов — добычи, ради которой приплыли: слоновьи бивни окупят все их усилия и перенесенные трудности. Аболи и Фунди показывали на следы огромных ног, ставшие твердыми, как камень, в пропеченной солнцем глине.

— Эти остались от последнего сезона Большой Влаги, — говорили они Тому.

Они наткнулись в лесу на деревья, поваленные, словно сильным ветром, с оборванной корой и верхними ветвями. Но эти деревья давно высохли.

— Год назад, — сказал Фунди. — Стада ушли и могут еще много сезонов не возвращаться сюда.

Местность стала холмистой, путь реки Лунга по долинам — извилистым, течение убыстрилось, появились пороги.

Вскоре продвигаться вперед стало очень трудно: большие камни и острые черные выступы стерегли русло. Каждая новая миля подвергала «Ласточку» все более серьезной опасности.

Наконец попалось место, где река образовала заводь вокруг невысокого лесистого холма. Том и Сара сошли на берег и поднялись на вершину. Они сидели на выступе, и Том в подзорную трубу разглядывал местность.

— Это природная крепость, — сказал он наконец. — С трех сторон мы окружены рекой. Необходимо только построить изгородь поперек узкого перешейка, и мы будем защищены от людей и животных.

Потом он повернулся и показал на небольшой залив с ровными каменными берегами.

— Прекрасная стоянка для «Ласточки».

— А что мы тут будем делать? — спросила Сара. — Ведь слонов мы еще не нашли.

— Это будет наш основной лагерь, — объяснил он. — Отсюда мы можем уходить на шлюпках или пешком, пока не найдем стада, обещанные Фунди.

Поперек узкого перешейка поставили частокол из прочных тяжелых бревен. Сняли с «Ласточки» пушки и поместили их в земляных укреплениях так, чтобы они прикрывали скат перед частоколом. Потом соорудили деревянные хижины, обмазали их стены илом и покрыли тростником с речного берега.

В одной из хижин доктор Рейнольдс устроил лазарет, разложил свои хирургические инструменты и лекарства. Ежедневно он заставлял всех глотать по ложке горького серого порошка хины, купленного на рынке в Занзибаре, и, хотя от этого лекарства шумело в ушах и моряки протестовали и бранились, случаев малярии в лагере не было. Сара стала добровольным помощником лекаря и вскоре самостоятельно зашивала рану на ноге, оставленную неосторожным взмахом топора, давала слабительное или пускала кровь с такой же уверенностью, как ее учитель.