– Не совсем, – тихо ответил Каден, зажав в себе тяжкую простоту истины.

– В каком смысле?

– Нужно соблюсти обряд. Сказать предписанные слова. – Каден помолчал, заставляя себя взглянуть брату в глаза, и договорил: – А потом нам придется умереть.

Все молчали. Лицо Валина исказили ярость или недоумение – будто что-то человеческое тщилось пробиться сквозь звериное бешенство, с которым он прокладывал путь через город. На долю секунды в его чертах мелькнуло смятение – смятение, горе, гнев. И все пропало, все чувства стерлись, как пятна крови, пролившейся и больше не нужной.

– Другого выхода нет? – спросил Валин.

Каден покачал головой. Этого он не объяснял им в доме Кегеллен. И незачем было, и слов не нашлось.

– Нет другого выхода. Человечество не может без Сьены и Мешкента. Пока они не обретут свободу, гибель грозит всем, а им не обрести свободы, пока мы живы.

– Как, во имя Хала, попал в тебя этот мерзавец? – прорычал Валин.

– Я уже говорил. Я его впустил.

– Так выпусти обратно!

– Это единственный способ.

– Ну а мы найдем другой, – процедил Валин. – Здесь мы в безопасности, время есть. Мы…

Он оборвал фразу, склонил голову к плечу, прикрыл глаза, прислушался. Каден видел, как сжались у него челюсти. Валин занес топор, будто угрожая брату.

– Нет. – Он растянул короткое слово в тихое протяжное рычание и повторил: – Нет.

– Что такое? – спросил Каден, уже смутно угадывая ответ.

Валин открыл глаза. Лицо его стало ужасающе пустым.

– Они над нами.

Тристе вскочила:

– Кто?

– Ран ил Торнья.

– Один? – спросил Блоха.

Он не смотрел вниз, не поднимал меча, он вовсе не шевелился. Как будто ловил последние мгновения отдыха, упивался секундами неподвижности, готовя себя к предстоящему.

– Нет, – угрюмо ответил Валин. – С ним не менее полусотни человек.

– Откуда знаешь? – вскинулся Каден.

– Я его чую. Их.

В Кадене полыхнул страх. Он зажал его в кулаке и раздавил. Не время бояться. Перегнувшись через перила, он вывернул шею и посмотрел вверх:

– Нам еще футов триста.

– Они спускаются, – кивнул Валин.

– Сможете их удержать?

– Ненадолго, – покачал головой Блоха. – У них преимущество в высоте.

– И лич, – добавил Валин.

Сигрид рывком обернулась к нему.

– Тот, что чуть не сшиб птицу Гвенны, – кивнул Валин. – Я думал, он где-то внизу, на улицах. Ошибся.

Сигрид оскалилась, выдавила из глубины горла злое рычание и, оставив пост внизу, поднялась по ступеням и встала плечом к плечу с Блохой. Ее черную форму пятнали брызги крови, мозга, осколки кости. По лицу размазалась пропитанная потом гарь. Закрыв глаза, она опустила руку на плечо Блохи, и Каден увидел, как грязь сошла с ее одежды, лица, рук, отлетела в сторону, зависла на миг тенью в воздухе и рассеялась, сдутая горячим ветром. Женщина сияла чистотой, словно провела этот день в банях. Даже волосы легли по сторонам лица изящными волнами. И только глаза казались осколками льда.

Блоха, скользнув по ней взглядом, хмыкнул:

– Ты не раз говорила, что хочешь умереть в лучшем виде. Так я тебе скажу, Сиг: выглядишь потрясно.

Тристе на женщину не смотрела. Она, как животное по клетке, металась по площадке.

– Сделаем здесь. Мы сделаем это здесь, – сказала она наконец и обернулась к кеттрал. – Если вы их не подпустите, мы все сделаем здесь. Обвиате.

Она обернулась к Кадену:

– Ты ведь знаешь как? Он тебе сказал.

Каден встретил ее взгляд и кивнул, не отводя глаз.

– А высоты хватит? – хрипло спросил Валин. – Ты говорил, надо на вершину Копья.

– Не уверен, – тихо ответил Каден. – Но выше мы вряд ли заберемся.

– Теперь и я слышу, – подал голос Блоха.

Командир крыла обернулся к Сигрид. Он говорил тихо, но Каден ясно расслышал:

– Сколько тебе от меня понадобится?

Женщина взглянула ему в глаза и двумя руками обхватила ладонями плечо. Говорить она не пыталась.

– Давай, – велел Блоха.

Сигрид не шевельнулась.

– Давай, – повторил он. – Я готов.

Она не шевелилась.

– Я готов с того дня, как он погиб, Сиг, – тихо и ласково проговорил Блоха. – Вперед.

И она неуловимым движением выхватив из-за пояса нож, вбила его в бок мужчине. Он напрягся под ударом, чуть не упал, но удержался на ногах.

– Что?.. – вырвалось у невольно качнувшейся к нему Тристе.

Каден удержал девушку, крепко обнял за плечи. Он чувствовал, как колотится в груди ее сердце.

Валин угрюмо объяснил:

– Ее колодец – боль. Блоха даст ей силу схватиться с личем ил Торньи. – Он медленно выдохнул. – И я тоже.

– Нет, – процедил Блоха, не позволив голосу сорваться. – Ты должен драться… Прикроешь ее, пока она работает.

Валин скрипнул зубами, но даже Каден уже слышал шаги – десятки подошв грохотали по лестнице над ними.

Сигрид достала из-за пояса второй нож и его тоже, только уже медленно, погрузила в тело Блохи. Тот упал на колени.

«Умер», – подумал Каден и остановил свою мысль.

Он заставил себя рассмотреть раны – увидеть, под каким углом сталь вошла в тело. Разрезы были кровавыми, жестокими, немыслимо болезненными, но не смертельными. И Блоха встал на ноги, встретил взгляд лича и зашипел, как животное.

«Нет, – поправил себя Каден. – Это не шипение – слово: „Еще“».

Женщина погрузила третий клинок в тело своего командира, и в третий раз тот упал, и в третий раз медленно встал.

– Хватит? – прошептал он.

Сигрид взглянула ему в лицо, потом обхватила за плечи и поцеловала прекрасными губами в измазанный кровью лоб. Кивнула, и оба повернулись к лестнице – навстречу тому, что спускалось сверху.

– Пора, Каден, – прохрипела Тристе, вырвав того из кошмара. – Надо приступать, сейчас же.

Каден кивнул. Ему с трудом верилось, что нескончаемое бегство, сражения, подъемы, пожары и смерти привели их сюда. Целая жизнь свелась к нескольким последним мгновениям. Он медленно подогнул дрожащие от напряжения колени, опустился на узкую площадку. Тристе встала на колени рядом.

– Как нам?.. – заговорила она.

– Закрой глаза, – ответил Каден.

Над ними кричали люди, гремели шаги. Каден перестал их замечать.