Но несчастный Селим, ненавистный улемам, власть которых хотел ограничить, и янычарам, которых хотел подчинить европейской дисциплине, заплатил за свои благоразумные и великодушные замыслы ужасающим падением. Уже давно улемы выказывали ему глубокое недоверие. Янычары с яростью встречали введение новых войск, известных под названием низам-и джедид. И те и другие ждали лишь случая удовлетворить свою ненависть. Когда султан потребовал, чтобы янычары, державшие гарнизон в крепостях Босфора и Дарданелл, одели форму низам-и джедид, те подняли бунт, молниеносно перекинувшийся на янычарские роты Константинополя и соседних городов. Восставшие сбежались в Константинополь и собрались на площади Ат Мейданы с перевернутыми котелками – знаком неповиновения, указывающим на то, что они отказываются принимать пищу от ненавистного владыки. Улемы объявили, что государь, который царствовал семь лет и не оставил потомства и при котором прекратилось паломничество в Мекку, недостоин трона. Муфтий провозгласил низложение Селима и восхождение на трон Мустафы.

Такие известия получил Наполеон в Тильзите 24 июня. По всем признакам новое турецкое правительство было врагом Франции, хотя бы потому, что низложенный султан был ее другом. Наполеон увидел вдруг события на Востоке с другой стороны. Кабинеты Европы давно уже предвкушали скорый раздел Турецкой империи, потому Наполеон и пытался завладеть Египтом, желая захватить долю Франции. Он на время оставил эту мысль, когда в 1802 году думал о примирении Франции со всеми державами, но вернулся к ней, узнав о событиях в Константинополе, и решил воспользоваться распадом нежизнеспособной империи для наилучшего устройства европейских дел и особенно для унижения Англии. Молодую голову побежденного государя так легко было вскружить, поманив его устьем Дуная, Босфором и Константинополем! Наполеон задумал с помощью этих турецких обломков, которые рано или поздно и так попадут в руки России, добиться от нее не только мира, но и тесного, преданного союза, с помощью которого он победит Англию и осуществит на тронах Запада задуманные им революции.

«Манна небесная освободила меня от обязательств перед Портой, – сказал он Александру. – Мой союзник и друг султан Селим низринут с трона в кандалах. Я думал помочь туркам, придать им энергии, научив пользоваться их природной храбростью: то была иллюзия. Следует покончить с нежизнеспособной империей и помешать тому, чтобы ее падение способствовало усилению владычества Англии». И Наполеон развернул перед взором Александра свои новые планы. Нет ничего проще и плодотворнее для Александра и его империи, как стать прочным и искренним союзником Франции. Но союз должен быть всецелым, неограниченным и сопровождаться преданностью взаимным интересам обеих держав. Только союз с Францией и подходит России. Францию обвиняют в желании владеть Италией, Голландией, может быть, Испанией; в создании на Рейне системы, которая ослабляет влияние Австрии и Пруссии на Германию. Но какое России дело до Италии, Голландии, Испании? И разве Германия не питает ревность и тайную ненависть к России, разве Наполеон не оказывает России услугу, ослабляя главные германские державы? А в чем обвиняют Англию? В желании господствовать на море, которое принадлежит всем; в угнетении судов нейтральных стран, в том числе российских; в захвате мировой торговли;

в захвате ею ключевых точек на земле для навязывания своих правил торговому миру. Разве в эту самую минуту, вместо того чтобы помочь союзникам, она не пытается захватить Египет? И разве России нет дела до притязаний Англии? Екатерина Великая и Павел I считали их весьма опасными для России и объявляли войну Великобритании за права нейтральных стран. Франция и Россия, не имея общих границ, но имея общих врагов – англичан на море и германцев на суше – и общую цель, настойчиво требующую внимания, – Турецкую империю, должны договориться и, при желании, стать вместе достаточно сильными, чтобы господствовать в мире.

К рассуждениям Наполеон добавил систему средств, еще более соблазнительных, чем развернутые им идеи. Его обвиняют в том, что он желает войны ради войны. Это не так, и он это сейчас докажет. «Станьте моим посредником при Лондонском кабинете, – сказал он Александру. – Эта роль подходит вашему положению бывшего союзника Англии и будущего союзника Франции. Мне не нужна Мальта. Пусть Великобритания оставит ее себе в возмещение за то, что я приобрел после разрыва Амьенского мира. Но пусть она вернет колонии Испании и Голландии, а за это я верну ей Ганновер. Разве эти условия не справедливы? Могу ли я бросить своих союзников? А если я жертвую моими завоеваниями на континенте, такими как Ганновер, чтобы вернуть отдаленные владения моих союзников, можно ли сомневаться в моей лояльности и умеренности?»

Александр признал, что такие условия справедливы и что Франция не может принять иных. Наполеон, продолжив, заставил его признать, что если Англия не примет его предложений, придется заставить ее уступить и показал ему средство усмирить ее одним простым заявлением. «Если Англия, – сказал он, – откажется от мира на этих условиях, провозгласите себя союзником Франции, объявите, что вы объедините свои силы с ее силами для обеспечения морского мира. Дайте знать Англии, что помимо Франции, ей придется воевать со всем континентом: с Россией, Пруссией, Данией, Швецией и Португалией, которым придется нас послушать, когда мы объявим им нашу волю. Англия не может воевать со всем миром и сложит оружие. Всё это длжно сообщить всем кабинетам с предписанием точных и ближайших сроков решения. Если Англия не уступит, мы будем действовать сообща и найдем, чем возместить себе ущерб за продолжение войны. Две страны, возможно, нам воспротивятся. Это Португалия и Швеция, которых подчиняет Англии их положении на море. Я договорюсь с Испанией относительно Португалии. А вы возьмите Финляндию в возмещение ущерба за войну, которую вам придется вести против Швеции. Правда, король Швеции ваш зять и ваш союзник; ну так пусть следует вашей политике, или же терпит последствия своего отказа. Швеция может быть сиюминутным союзником, но она географический враг. Санкт-Петербург слишком близок к границе Финляндии. Русские в Санкт-Петербурге не должны более слышать шведские пушки из своих дворцов».

Назначив Александру Финляндию в качестве награды за войну против Англии, Наполеон приоткрыл ему нечто еще более блистательное в отношении Востока. «Вы должны, – сказал он Александру, – стать моим посредником с Англией, и посредником вооруженным, который заставляет принять мир. Я сыграю ту же роль для вас при Порте. Если она откажется от переговоров на условиях, которые удовлетворят вас, я присоединюсь к вам против турок, как вы присоединитесь ко мне против англичан, и мы осуществим приемлемый для нас раздел Оттоманской империи».

В этом месте воображение обоих государей пустилось в бесконечные комбинации. Главным желанием России было тотчас получить часть дунайских провинций, независимо от исхода переговоров с Портой. Наполеон согласился на