litbaza книги онлайнВоенныеСолдат великой войны - Марк Хелприн

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 197 198 199 200 201 202 203 204 205 ... 215
Перейти на страницу:

– Что это?

– Ты о чем? – переспросил Алессандро в манере старого солдата, который никогда не забывает напряжения грядущей атаки.

– Там, наверху.

Алессандро поднял голову.

– Персеиды.

– Это что?

– Персеиды. Метеоритный дождь, который начинается в августе. Сегодня, наверное, первая ночь. В прошлую я их не видел, а мы находились высоко на гребне, где звезды видны лучше, чем где бы то ни было.

– Дайте мне ваши очки, – попросил Николо.

Надев их, посмотрел на небо, пристально и раздумчиво. И в посадке головы, гладкости лица, легкости движения Алессандро видел не себя в его возрасте, потому что слишком это было давно и почти забылось, но образ своего сына.

– Откуда они берутся? – спросил Николо. – Посмотрите! Их тысячи. Как горящий магний.

– Они летают по Солнечной системе, – объяснил ему Алессандро, – и в это время каждый год их траектория пересекается с траекторией движения Земли. Они прилетают со стороны созвездия Персея и, попав в атмосферу, вспыхивают и сгорают. Вспышки, которые ты видишь, их прощание с нами. На них можно смотреть всю ночь, представляя себе, что каждая крошечная вспышка – падающий вниз человек, и увиденные тобой потери не составят и нескольких дивизий.

– Они прекрасны, – выдохнул Николо. – Наверное, они такие горячие, а мы видим черточки холодного огня.

– Одна из категорий красоты, – Алессандро обращался не столько к Николо, сколько к невидимой аудитории своих коллег, – которой Аристотель и Кроче пренебрегали по необъяснимой причине, красота того, что исчезает. Как пристально, с каким интересом мы взираем на жизнь, у которой нет шанса возродиться.

– Куда они падают? – спросил Николо.

– По большей части они сгорают в воздухе, – ответил Алессандро, думая об ангелах, мчащихся в этом белом бескрайнем свете. – Из тех, что достигают поверхности, две трети падают в море, а оставшаяся треть рассеивается по лесам, степям и саваннам.

– Они падают на Италию?

– Наверняка падают. Вероятно, их можно увидеть в научных музеях.

– На города?

– Не знаю. А что? Ты встревожился? Думаешь, стоит носить каску?

– Нет. Просто хочется увидеть хоть один после того, как он упадет. Он же не может знать, что происходит, так? Летел в космосе миллиард лет, оставлял позади по миллиону километров каждый час, ни тебе воздуха, ни звука, ничего, кроме проплывающих мимо планет. А потом – бум! Он замирает на полу мясной лавки на Трастевере, и несколько старушек и кошка пятятся к стене и кричат, потому что он разбил мясной прилавок! Мне было бы действительно грустно после миллиарда лет полета обрести покой среди свиных отбивных, но очень хочется прикоснуться к нему, почувствовать, какой он после стольких лет пребывания в свободном пространстве. О, Мадонна! Надеюсь, он меня не укусит.

– Жди в мясной лавке, – предложил Алессандро.

– Не знаю. Лучше побыть на работе. Я уже скучаю по пропеллерам.

– Но тебе же не разрешают к ним прикасаться.

– Приятно быть рядом. Когда-нибудь я сам буду их делать. Почему эти метеориды так отражают свет?

– Метеориты. Они не отражают. Только кажется, что отражают. Светятся от нагрева.

Николо вернул очки.

– Когда вернусь в Рим, закажу себе такие же. Ушел всего-то два дня назад, а уже так хочется обратно.

– Это Рим. С ним так всегда. Город – как семья, как подруги, влюбленные, дети. Не могу сказать, почему, но раскрывается перед тобой с изяществом воды, бьющей из фонтана. Я так думаю о Риме, потому что столько жил в нем ребенком, влюбленным, отцом, другом, и эти мои ипостаси отражаются и отражаются эхом, которое я буду слышать, пока не умру.

– Что произошло? После того, как женщина спросила: «Вы ее знаете?» Это была Ариан?

Алессандро замялся, закрыл глаза и улыбнулся.

– Да. И ребенок у фонтана был моим сыном. Я не хотел пугать его, поэтому ничего не сказал. Сдержал эмоции. Не схватил на руки. Наклонился и взглянул в лицо. Такое удивительное. Такое прекрасное. Такое круглое. Как мордочка у бурундука. Маленькие ножки, пухлые, как сосиски. Пальчики такие тоненькие. Ноготки такие маленькие. Я сказал: «Послушай, ветра нет, и твой корабль прибило к центральной части фонтана. Нам нужна длинная палка». Неподалеку я увидел дворника. Подбежал к нему и дал ему какие-то деньги, думаю, пачку денег, потому что ничего не соображал, схватил грабли с его тележки и побежал обратно к фонтану, наклонился над водой и осторожно подтянул кораблик, паруса которого надулись под легким ветерком. Я понимал, что ничего не смогу объяснить этой женщине, кузине, о которой Ариан никогда не упоминала, ни кто я, ни что произошло. Удовлетворился тем, что играл с Паоло, пока она читала газету. Произошло это более сорока лет назад, но я все очень хорошо помню. Мы гоняли шхуну по периметру фонтана, потому что там паруса лучше всего ловили ветер. К нему в туфли то и дело попадали камешки, и всякий раз мне приходилось снимать с него туфлю и вытряхивать камень. «Как зовут твою маму?» – спросил я. Он ответил: «Мама». А когда я спросил, как зовут папу, молча посмотрел на меня. «Ариан дома?» – спросил я кузину, когда она начала собираться. «Должна вернуться к нашему приходу», – ответила она. «Можно мне пойти с вами?» «Разумеется», – кузина, конечно, гадала, кто я такой, но никаких вопросов не задавала, пока мы пересекали территорию Виллы Боргезе, а потом шагали по улицам. Я уже начал думать, что жестоко ошибся и не узнаю мать мальчика, когда увижу ее. Они жили на первом этаже, и около двери крепилась сверкающая овальная табличка с номером дома. Кузина позвонила, чтобы дверь открыла Ариан. Окажись я нежеланным гостем, они бы завернули меня с порога. А может, кузина знала, что Ариан принимала ванну. Она принимала ванну и предстала передо мной по прошествии стольких лет с мокрыми волосами и завернутая в полотенце. Дверь открылась. Все вышло так странно. Пока я разыскивал ее, она понятия не имела, что я жив. Меня нигде не нашли после воздушной атаки, и она думала, что меня убили вместе с сотнями тех, кто погиб в той деревне, когда многих изувечило до неузнаваемости. Выживших отправили в Тренто, потом в Верону, и в суматохе меня внесли в списки убитых. По возвращении в Рим я узнал, что итальянская армия записала меня в убитые в Грюнзе на наблюдательном посту и на Чима-Бьянке. То, что меня, согласно донесениям, убили трижды, не вызвало сомнений в достоверности этих донесений, наоборот, только добавило убедительности. В армии нисколько не сомневались, что тот, кого убили три раза, мертвее любого другого, убитого лишь единожды. Я не стал менять свой статус. Тревожился из-за того, что станет известно о моем дезертирстве, да и в годы после войны никто – во всяком случае, никто из бывших солдат – не мог гарантировать, что его не призовут вновь, все равно по какой причине. Как выяснилось, в окне дома, который разбомбили, я все-таки видел Ариан, а вот с восприятием времени произошла накладка. Она успела пробежать два пролета и торопилась ко мне, но коридор, который вел к парадной двери, перегородили носилки, и она развернулась, чтобы выскочить через черный ход. Услышала, как бомба пробила крышу. Сказала, что по звуку это напоминало треск проломленной корзины. Потом услышала, как бомба пробивает потолки. Эти звуки напоминали шуршание карт, когда тасуют колоду. Взорвалась бомба в комнате на первом этаже, которая раньше служила гостиной. Внутренние стены швырнуло на внешние, и дом обрушился. Ариан в момент взрыва оказалась в дверном проеме, и взрывной волной ее отшвырнуло на десять метров от дома. Приземлилась она на траву, где и осталась лежать, не в силах сдвинуться с места, едва дыша. В доме всех или раздавило, или сожгло, от них ничего не осталось. И теперь в Риме, в жаркий июньский день, она внезапно стояла передо мной, в полотенце. Я прижимал ее к себе… не отпускал. Должно быть, час. Она не могла говорить, потому что всякий раз, когда пыталась что-то сказать, начинала рыдать. Полотенце сползло, и она уже прижималась ко мне обнаженной. Кузина стояла, открыв рот, а Паоло, наш сын, крепко обнимал мать за шею, потому что она плакала, и не обращал внимания на столь странные обстоятельства. Она плакала. Плача, иногда смеялась, но не много, и ребенок плакал и гладил ее по волосам, и я, меня тоже раздирали эмоции, но при этом я думал о картине, и, Бог свидетель, Ариан была голой с ребенком на руках, я нашел ее и не мог в это поверить, но нашел, точно нашел, и если ты спросишь меня, как и почему это случилось, я не смогу тебе ответить, но жизнь и смерть связаны, крепко связаны, и никогда не знаешь, чего ожидать, все в руках Божьих, и я ожидал раскатов грома, потемневшего неба, молний, ветра. Случившееся потрясло нас, как и людей из Библии, на которых чудеса так и сыпались, и хотя гроза случилась только следующим вечером, все молнии били в нашу честь, и все удары грома чествовали именно нас.

1 ... 197 198 199 200 201 202 203 204 205 ... 215
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?