– Убийство, – сказал Буссеншут. – Я имею в виду убийство. Или, если точнее, то намечающееся преступление.

Бентон содрогнулся.

– Убийство? Я ничего не знаю ни о каком убийстве. Разве возможно здесь нечто подобное?

– «Полуночное убийство», – небрежно вставил Уинтер. – Или «Смерть в пустыне».

Бентон почувствовал стеснение в груди.

– Но право же…

– Если бы вы, – сказал Буссеншут, – не отпустили с таким легкомыслием своего шофера, Элиоты с убитым членом их семьи смогли бы благополучно покинуть аббатство. Когда с сэром Рупертом расправятся – а все указывает на такое развитие событий – вам не избежать чувства вины и ответственности. Уверен, вам не слишком понравится новизна ощущений – быть замешанным в убийстве.

На лице Бентона лишь сильнее отразились испуг и полнейшее замешательство.

– Мне показалось, вы сказали, «с убитым членом семьи», не так ли?

– Обычное предвидение, дорогой Бентон. Человек еще жив, но обречен на смерть. В девять часов. Да, мне тоже невыносима эта мысль. Но, по здравом размышлении, начинаешь находить в положении сэра Руперта и несомненные духовные преимущества.

– Ого!

Междометие вырвалось у Маммери. А поскольку Маммери в течение дня почти не подавал голоса, его присутствие в аббатстве в столь напряженный момент оставалось почти незаметным. Но сейчас подобное краткое восклицание оказалось как нельзя более уместным – к общей группе присоединился сам Руперт Элиот. Но это никоим образом не повлияло на загадочную веселость Буссеншута.

– Мой славный сэр Руперт, – продолжил он как ни чем не бывало. – Я позволил себе высказать мысль, что в вашей нынешней ситуации есть определенные завидные аспекты. Как приговоренному преступнику, вам точно известен час неизбежной казни. Это должно придавать вам сил, даря возможность для медитации и духовных приготовлений. Вам, вероятно, полезно будет знать, что Шун обустроил часовню в западном крыле особняка, в которой все располагает к общению с Создателем.

Удивительно, но сэр Руперт воспринял эти неслыханные по наглости «любезности» совершенно равнодушно, не выказав признаков озлобленности. «Вероятно, – подумал Эплби, – он вообще не слышал, о чем ему говорили». Он находился в состоянии, близком к прострации, до странности напоминая Хораса Бентона, с которым, кстати, исподволь обменялся тревожными взглядами. Для «гражданина мира», побывавшего во многих опасных для жизни переделках, он имел сейчас воистину бледный вид.

– Было бы гораздо разумнее и полезнее, – вмешался Уинтер, – если бы сэр Руперт нашел для себя безопасное укрытие. Я по-прежнему не верю в серьезность угрозы; все началось с глупых шуток и, по всей вероятности, какой-нибудь очередной глупостью и закончится. Но меры предосторожности не будут излишними. – Уинтер с мрачным видом перевел взгляд с сэра Руперта на Буссеншута. – С самого начала все выглядело абсурдно. Бесконечные трюки с угрозой убийства под конец. – Настроение Уинтера заметно переменилось: угрюмость сочеталась теперь с откровенной скукой. – Самое время опустить занавес и завершить эту странную трагикомедию.

– Дать занавес? – переспросил Арчи Элиот. – Во время какой же сцены? Когда дворецкий Шуна входит в библиотеку и спотыкается о труп Руперта?

– Бог ты мой! – воскликнул мистер Элиот, как и Эплби, молча следивший за их разговором. – Боже! Однажды я действительно хотел написать роман именно с таким неожиданным поворотом сюжета. Дворецкий должен был войти в библиотеку и сделать в последней главе то, что обычно дворецкие делают в начале книги. Но, обдумав эту идею, я от нее отказался. Уж слишком притянуто за уши, чтобы быть чем-то реально новым в детективной литературе. Однако я нахожу предложение Уинтера, чтобы Руперт нашел для себя надежное укрытие, просто превосходным. Вы согласны со мной, Джон?

– Думаю, – отозвался Эплби, – такое место можно найти, и оно будет найдено.

– В западной башне, – предложил Арчи. – Там есть лестница для осмотра, ведущая на самый верх. Если он заберется туда, то будет укрыт надежно, как в крепости.

– Крепости, – заметил Уинтер, – уже давно не отличаются надежностью. Это понятие устарело и только вводит людей в заблуждение. Лично мне представляется, что нет ничего более прочного и безопасного, чем обычный сейф. Я бы предложил запереть сэра Руперта за стальными дверями шекспировского хранилища, которое мы видели во время осмотра коллекции.

Буссеншут закивал.

– Превосходная идея! И у нее множество преимуществ. Сидя там, сэр Руперт сможет ознакомиться, например, с таким сочинением, как «Мера за меру». В пьесе содержатся размышления о смерти и смертельном страхе, не имеющие аналогов в англоязычной литературе.

Руперт вдруг истерично взвился, что тоже было вполне в духе Бентона.

– Послушайте! – взвизгнул он. – Неужели вы в самом деле думаете, что я полезу на треклятую башню Арчи или…

– Кстати, о башне, – перебил его Уинтер. – Между прочим, осмотр аббатства еще не закончен. Наш хозяин продолжает вести себя по принципу «ничего не случилось, пока ничего не случилось». Дело прежде всего. Он придерживается первоначального плана. Через несколько минут нас пригласят к ужину, а потом предполагается экскурсия на башню, чтобы полюбоваться видом при лунном свете. Мероприятие намечено на половину девятого. Но я бы не стал рисковать, полагая, что убийца сэра Руперта станет придерживаться своего графика с точностью до минуты…

– Мне уже сейчас страшно смотреть на затененные углы. – Буссеншут забросил ногу на ногу, поудобнее устраиваясь в кресле, и указал в дальний конец напоминавшего галерею помещения, где происходил разговор.

– Но сэру Руперту, – упорствовал Уинтер, – уж точно не следует отправляться на прогулку при луне вместе со всеми.

– Это будет крайне неразумно, – поддержал его мистер Элиот. – А ваше предложение, хоть я и не рассматриваю его всерьез, подало мне в голову другую хорошую мысль. Руперт, я считаю, что нам необходимо проконсультироваться с Шуном. Он сейчас в «Трибуне» с остальными гостями. Ты пойдешь со мной?

Несколько мгновений Руперт смотрел на кузена с изрядной долей подозрительности, но потом перевел столь же настороженный взгляд на Арчи.

– Да, – ответил он. – Пойду.

– Повторяю свое мнение, – сказал Уинтер, когда они с Эплби нашли возможность уединиться, – что самое время закрыть занавес. И вам пора действовать. Фрагменты тайны лежат прямо перед нами, словно трупы финальной сцене трагедии елизаветинских времен. И никто не поймет, что с ними делать, пока не явится властная и наделенная определенными полномочиями личность, чтобы дать им краткие, но четкие инструкции. Ваша роль в том и заключается, чтобы навести порядок. Но вы упрямо не желаете начинать. И у меня поневоле зарождается подозрение, что вы утратили хватку. Ваше поведение несколько минут назад свелось к совершеннейшей пассивности. Так статист на задворках сцены переминается с ноги на ногу, дожидаясь момента, когда можно будет покинуть подмостки и отправиться в паб за кружкой пива.