– И… как все-таки ощущения? – Решаюсь обернуться. Он приподнял голову, смотрит неотрывно и со страхом. Как будто ждет слов: «Убирайся вон, я тебя боюсь». Может, и правда ждет. Усмехаюсь: – Боги, Эвер. Расслабься. Ты же и прежде жил вот так. Ничего не поменяется. Я бы вообще на этом не зацикливалась, потому что все равно…

– Ничего не поменяется? – тихо переспрашивает он.

Качаю головой:

– Ничего. А что могло бы?

Он опускает голову на подушку, подложив под подбородок локоть. Я приближаюсь и сажусь рядом. Долго всматриваюсь в него молча, потом тяну руку к волосам. Светлые. Перламутрово поблескивающие. Человеческие. Эвер оборачивается, и наши глаза все-таки встречаются.

– То есть тебе не кажется, что монстрам не место рядом с…

– Папа правильно сказал, – перебиваю я. – Все мы монстры. Становимся в какие-то моменты: когда нас обижают, когда предают, когда не любят или, наоборот, любят слишком сильно. И единственное, что тут важно, – уметь превратиться обратно.

Медлю. Сама прикрываю глаза. Есть кое-что, что в последние дни и даже недели отступило на второй план, но на самом деле никуда не делось. Встреча с фантомами лишь напомнила мне об этом.

– Я ведь тоже монстр, просто чуть другой. И ты нужен мне, Эвер, очень нужен. А вспоминая, что случилось с Истабруллом, еще когда он был жив, не только мне. Ведь когда монстр проснется во мне, у меня, скорее всего, не будет дороги назад. А если вдруг это случится прежде, чем престол будет готов занять преемник…

Эвер накрывает мою руку своей, словно запрещая продолжать. Я тяжело сглатываю.

– Что, если ты не сойдешь с ума? Не все волшебники сходят.

Чем больше я смотрю на себя и свою семью, тем больше понимаю: у меня мало шансов избежать этой участи. Ее тени преследуют меня давно – все эти крики, импульсы силы, да даже то, как я теряю голову с Эвером рядом, словно готова его сожрать. Что-то из этого можно списать на мою «розмариновую карамель». Что-то – не слишком здоровое. И так или иначе, я королева, с которой намного выше спрос самих богов. Мне не стоит надеяться на себя, если даже королева Валато, не волшебница, не справилась. Я вымученно усмехаюсь.

– Если так, это будет хороший мотив для эпитафии. Ну, «Здесь покоится Орфо Каператис, она не обезумела, хотя у нее были все причины для этого». Выбей, ладно?

Он недоуменно смотрит на меня, а потом все-таки фыркает, качая головой. Мы смеемся. Этот звук как будто воскрешает меня и наполняет надеждой. Время. Так или иначе, оно у нас есть. Я прикрываю глаза, наклоняюсь к полулежащему Эверу, обнимаю его, опустив подбородок на плечо. Мы замираем в тишине. Я чутко вслушиваюсь, боясь, что снова нас потревожат какие-то невидимые голоса. Или тени на краю сознания. Или что угодно. Но ничего нет. Мы одни. Скорее всего, больше никакие голоса никогда нас не найдут, кроме наших собственных.

Я целую его в шею под волосами. Он поворачивает голову, наши губы соприкасаются. Ладонь проводит по моей щеке, и, не открывая глаз, я думаю о том, что Илфокион со своими осторожными намеками был прав. Клятвам из детства пора меняться, раз даже взрослые правила не так чтобы против. Теперь я вправе сама решать это.

И я знаю, как решить лучше всего.

Эпилог. Два месяца спустя. Эвер

На улицах – у домов, во дворах, на крышах – довольно много людей, нарядных и не очень. Они смотрят на нашу процессию, взбудораженно шепчась. Кто-то кидает цветы, но я не решаюсь их подбирать. Вообще боюсь останавливаться, осматриваться, делать что-либо лишнее. Одни боги знают, в каком моем неловком движении можно усмотреть нарушение Правил.

Левая нога и так ноет. Вчера я обжег ее: уголек попал между пальцев, уже когда я сходил с пылающей тропы. Конечно, лучше, чем если бы я сбился с ритма на середине церемонии. Скорее всего, корзина не добралась бы до гостей в целости, а так я справился очень неплохо. Правда, Клио потом сказала, что банан, который я ей дал, потемнел. Что вообще-то от бананов толстеют и лучше не гнаться за модой Черных островов, класть в церемониальную корзину что-то попроще. Я не обиделся: у нее сейчас свой маленький Шторм. Она наконец начала настоящие тренировки с Ардоном и Рикусом и немного чересчур увлеклась атлетикой во всех проявлениях. От нее теперь часто можно услышать, что правильно есть для долгой жизни и чем правильно размахивать, чтобы противник, кем бы он ни был, позорно бежал.

– Ты как, а? – Кас, идущий справа, гаркает это мне в ухо. Хотя, может, это он через меня обращается к своему близнецу, идущему слева.

– Все отлично, – откликаюсь я.

– Надо было позавтракать, – жалуется Пол. – Урчит в брюхе.

Целер впереди, явно услышав нас, шумно вздыхает и прибавляет ходу. Целер сзади тактично молчит. Я осторожно оглядываюсь на девушек и юношей, сопровождающих меня на расстоянии. Они смеются и переговариваются, сверкая платьями, плащами и перстнями. Один за другим я ловлю ответные взгляды, в основном от девушек. Заискивающие. Вопросительные. Игривые. Стараюсь не отвечать на них, стараюсь не думать ни о чем.

– Эй. – Кас понижает голос и фыркает. – Слушай, ты уже придумал, каким будет твой первый королевский указ?

– А должен? – осторожно уточняю я.

Близнецы фыркают уже хором.

– Ну… было бы неплохо, – замечает Пол. – Как насчет ввести кофе в обязательный ежедневный рацион замковой стражи? Люблю кофе!

– И мед с фундуком! – добавляет Кас. – Мед с фундуком тоже не помешает.

– Подумаю. – Смеюсь. – Но придется обсудить это с Орфо. Дороговато.

– Обсуди, обсуди! – оживляются они, и все мы тоже прибавляем шагу.

Солнце слепит глаза, возле Глизеи, заполоненной народом, – особенно. К нам присоединяются токсоты, выстраиваясь в две колонны для спуска; Илфокион, пользуясь положением начальника, уже ловко протискивается между мной и Касом. Я вглядываюсь в его лицо с привычным макияжем и отмечаю, что с момента, как мы не виделись, кое-что в своем образе он все-таки изменил: еще сильнее отрастил волосы и начал собирать их в хвост.

– Как настрой, Эвер? – Он опускает взгляд на мой пояс. – Новый меч?

Перекованный из перчатки, которая годами была со мной. Но никому не обязательно об этом знать.

– Да.

– Хороший выбор. – Он кивает и вздыхает. – Дерись чем хочешь, но не припомню в наших хрониках ни одного короля, что короновался бы с хлыстом и тем более когтями.

Все верно.