членство Японии в этих двух организациях, а три года спустя обеспечили присоединение, Японии к ГАТТ, Генеральному соглашению по тарифам и торговле, целью которого было снижение торговых барьеров. Чтобы и в дальнейшем помогать своему союзнику в Тихоокеанском регионе, Соединенные Штаты до 1971 г. позволяли сохранять курс йены по отношению к доллару как 360 к 1. Этот сильно заниженный курс был крайне выгоден японскому экспорту, который в итоге получил значительную прибыль. Более того, согласно американо-японскому договору о безопасности, Япония могла тратить на оборону менее 1 % своего бюджета. Это значило, что корпорации, менее обремененные налогами, чем корпорации в других странах, могли вкладывать дополнительные средства в предприятия, приносившие непосредственную прибыль экономике. Наконец, в 50—60-х гг. правительство США не возражало против введения Японией ограничений на определенные статьи импорта, такие как автомобили. В то же время японские производители имели почти неограниченный доступ на огромный американский потребительский рынок. В целом Япония получила значительную выгоду от нового экономического порядка, который характеризовался международным сотрудничеством, расширением торговых возможностей и стабильными ценами на товары.

Послевоенное возрождение японской экономики не может быть адекватно объяснено какой-то одной причиной. Наиболее правдоподобно, как и в случае с эпохой Мэйдзи, выглядит объяснение через набор нескольких факторов, которые и заставили рваться вверх экономические показатели. Кроме благоприятной международной обстановки и связей с Соединенными Штатами, особую важность, несомненно, имело наследие прошлого. Традиции предпринимательства, рынок рабочей силы, заполненный талантливыми руководителями и квалифицированными рабочими, и опыт организации успешных крупномасштабных предприятий — все это пригодилось стране в послевоенную эпоху. Правительство помогало путем обеспечения политической стабильности, восстановлением и модернизацией транспортной и коммуникационной инфраструктуры, стабилизацией банковской и денежной системы, а также разработкой программ и созданием бюрократических агентств, которые способствовали стремительному росту. Тем временем рабочие брали в руки свои инструменты и овладевали новыми навыками, промышленные магнаты и менее крупные предприниматели перестраивали старые компании и создавали новые, внедряли технологии и стремились использовать любую возможность к продвижению, как внутри страны, так и на внешних рынках. Большинство мужчин и женщин были очень довольны результатами. Подобно тому фермеру, который заявлял, что его жизнь стала «роскошной» по сравнению с довоенными годами, когда он «не мог себе позволить хорошую пищу, не было даже просто достаточного количества пищи», почти все японцы достигли невиданного уровня физического комфорта и даже изобилия в последние десятилетия эпохи Сёва.

Изобилие и новый средний класс

Стремительный экономический рост ускорил процесс урбанизации. Люди оставляли в прошлом ту жизнь, в которой они были фермерами, шахтерами, лесниками и рыбаками, чтобы попробовать себя в качестве промышленных рабочих, и переселялись в города и пригороды. В 1950 г. в городах проживали 38 % населения страны. В 1972 г. этот показатель составлял уже 72 %. К 1990 г. перераспределение населения Японии породило огромные, плотно заселенные мегаполисы. Два города, расположенные на севере острова Кюсю, с населением свыше миллиона человек, Фукуока и Китакюсю, слились в одну протяженную урбанистическо-промышленную зону. В Центральной Японии, только в Нагоя, которая сама была ядром зоны, состоявшей из почти четырех десятков коммерческих и промышленных городов-спутников, проживало 2 миллиона. А такая плотно переплетенная урбанистическая сеть, как Кобэ-Осака-Киото, служила домом для 50 миллионов человек. В этом регионе путешественники иногда просто не могли обнаружить границы между городами. На севере и востоке образовались свои урбанистические зоны. Тридцать девять миллионов человек теснится в Токийской зоне. В целом около половины всех японцев проживали в 30-мильных зонах трех крупнейших городов (Токио, Осака и Нагоя), втиснутые на территорию, занимающую всего 6 % от всей территории страны.

В этих крупных городских центрах нищета послевоенных лет постепенно давала дорогу лучшей жизни. С конца 50-х гг. японский экономический бум воплотился в более комфортное жилье, богатую и разнообразную пищу, модную одежду. Повсеместно воспоминания вращались вокруг одной общей темы: насколько бедны мы были тогда, насколько нам хорошо сейчас. И кто мог с этим поспорить? В годы стремительного развития бульдозеры выровняли площадки для строительства 11 миллионов новых домов. Жилищный фонд был увеличен почти на 70 %. Люди с удовольствием снимали с себя монпэ и поношенную одежду послевоенных лет, прятали подальше семейные швейные машины и одевались в соответствии с возрастом, полом и требованиями современной моды. На улицах замелькали деловые костюмы с темными галстуками, мини-юбки и импортные свитера, голубые джинсы со спортивными фуфайками и кроссовками, одежды от Лиз Клейборн и шарфы от Гуччи. Диета также становилась более космополитичной. Люди стали есть больше мяса, хлеба, макарон, пили больше молока и фруктовых соков, отдыхали в пивных, оформленных в немецком стиле, и обедали в ресторанах, предлагавших американскую, французскую, итальянскую, испанскую, русскую, корейскую и китайскую кухни.

Японские урбанистические центры были домом для самых разнообразных групп среднего класса, которые по-разному представляли себе хорошую жизнь. К группе «нуворишей» относились преуспевающие предприниматели, управляющая верхушка крупнейших корпораций, а также те счастливчики, которые унаследовали немного земли, продали ее и перебрались в город. Они могли сидеть за рулем «Мерседесов», проводить каникулы в Сан-Франциско и Париже и жить в двухэтажных особняках. В этих последних столовые были отделены от жилых комнат. В них была комната с татами, из которой открывался вид на японский сад, полностью оснащенная кухня, современная ванная с электронным туалетом космической эпохи и достаточное количество спален, чтобы разместить родителей, детей, а также иметь возможность насладиться уединением. В самом низу среднего класса стояли квалифицированные рабочие, управленцы среднего звена и молодые семьи, только начинающие свою жизнь. Все они проживали в тесных квартирах в многоэтажных домах. Каждая такая квартирка состояла из двух комнат с татами, кухни, совмещенной со столовой, и крошечной ванной. Общая площадь редко превышала 400–500 квадратных футов. Для таких семей и машины, и каникулы были исключительно отечественного производства.

Промежуточное положение между этими двумя полюсами занимала группа, которая была новой иконой, воплощавшей в себе чаяния многих представителей городского среднего класса. В 60-е и 70-е гг. мужчины с университетским образованием более, чем чего бы то ни было, желали стать служащими — клерками основных корпораций, или сарари-мэн. Именно они были носителями так называемого стиля жизни нового среднего класса. Карьера сарари-мэн не была простой, поскольку они должны были всю свою душу и энергию до конца отдать компании. Они должны были безропотно соглашаться на перевод в региональные отделения, брать короткие отпуска, с энтузиазмом откликаться на предложение поработать сверхурочно, которое поступало практически