Ведьмы отряда Тринадцати, не сбавляя скорости, двигались прямо на живую вражескую стену.

Манона с такой силой впилась в камень парапета, что ее железные ногти треснули. Она качала головой, а внутри что-то ломалось, превращаясь в прах. Это состояние не отпускало ее. Тем временем живой таран отряда Тринадцати ударил по живой стене.

Маневр был превосходен. Безупречнее всех прежних их маневров. Смертельно опасный кулак пробился через вражеские ряды, направляясь прямо к башне.

У них оставались считаные секунды перед тем, как молодая ведьма призовет силу богини и выбросит черное облако, совершив Выплеск.

Ведьмы отряда Тринадцати рассыпались цепью, расшвыривая охрану направо и налево. Они расчищали путь к башне для Астерины, которая до этого держалась сзади, а теперь вырвалась вперед, направляясь к площадке башни.

Первой на своем драконе рухнула вниз Эмогия.

Затем Линна.

За нею Гислана, дракон которой был облеплен врагами.

Тейя и Кайя, как всегда, уходили вместе.

Зеленоглазые «близняшки-демоняшки» нырнули со смеющимися лицами. Потом исчезли Тени – Идда и Бриара. Эти еще продолжали стрелять из луков, и стрелы находили цели.

Васта ушла под бунтарские речи, обращенные к небесам.

Последней исчезла Соррель, освобождающая Астерине путь к башне. Соррель, о которую, как о неприступную стену, ударялись волны атак Железнозубых.

Вокруг молодой ведьмы на площадке вспыхнуло черное свечение. Всего несколько шагов отделяли ее от ямы.

Рядом с Маноной, держась за руки, Лисандра и Эдион готовились к скорому концу.

Астерина была уже рядом с башней. Никто не преграждал ей путь к площадке. Эта свобода была куплена ценой жизней остальных ведьм отряда Тринадцати. Их последним сражением.

Манона могла лишь смотреть, смотреть и качать головой, словно пытаясь остановить происходящее или повернуть вспять. Меж тем Астерина сняла кожаные доспехи и осталась в одной рубашке. Все ремни и пряжки были расстегнуты еще раньше. Сжимая кинжал, Астерина встала в седле и направила свою дракониху прямо к площадке.

Бабушка Маноны повернулась и отошла от ямы, куда была готова броситься ведьма-жертвенница. Опасность уничтожения Оринфа по-прежнему сохранялась.

Астерина метнула кинжал и не промахнулась – он вонзился ведьме в затылок. Та распласталась на камнях, всего в локте от ямы.

Астерина выхватила из ножен парные мечи. Могучее тело ее драконихи ударилось о каменную стену башни. Оглушительно хрустнули ломающиеся кости. Искалеченная Нарена закувыркалась вниз. Астерина летела к площадке башни, мечи сверкали в ее руках.

И тогда Манона закричала.

Ее бессловесный крик был неумолчным. Что-то рушилось в ее сердце, раздирая грудь.

Астерина приземлилась на площадку и взмахнула мечами. Навстречу ринулся отряд ведьм, намереваясь ее убить. Казалось, Астерина скашивала докучливые травинки или разгоняла туман. Ведьмы падали одна за одной. Астерина приближалась к Манониной бабушке, когда-то собственноручно выжегшей ей на животе отвратительное клеймо.

«НЕЧИСТАЯ».

Вспыхивали лезвия мечей. Астерина прорубалась к верховной ведьме Черноклювых. Та стала пятиться. Губы зашевелились, будто какие-то слова могли остановить Астерину.

Астерина встала лицом к лицу с верховной ведьмой. И не тьма вырвалась из Астерины, а свет: яркий и чистый, как солнце на снегу.

Первая заместительница Маноны совершила Выплеск.

И все остальные ведьмы отряда Тринадцати, упавшие вокруг башни, покалечившиеся, но еще живые, тоже совершили Выплеск.

Свет поглотил их. То был свет их душ и неукротимых сердец. Впервые за всю историю этого магического ритуала Выплеск сопровождался не тьмой, а светом.

Астерина опрокинула верховную ведьму Черноклювых наземь. В полыхающем свете бабушка Маноны казалась жалкой тенью. Потом тень съежилась до сгустка. И в этот момент Астерина превратилась в огненный шар и взорвалась.

Верхушка башни была снесена. Одиннадцать других огненных шаров обратили ведьмину башню в пыль.

Манона сползла на каменный пол парапета и замерла. С нею пытались заговорить, но она не слышала. Ее трогали за плечо. Она не чувствовала. Холода Манона тоже не ощущала.

Завершив короткий путь по зимнему небу, скрылось солнце. Манона вытянулась на камнях, прислонившись к стене…

Проснувшись, она увидела знакомое перепончатое крыло, заслонившее ее от холода. Аброхас посапывал, согревая ее своим дыханием.

В голове Маноны не было слов. Только звенящая тишина.

Она встала, осторожно сдвинув драконье крыло.

Рассвело.

Там, где вчера стояла ведьмина башня и кипело сражение, осталась лишь выжженная земля. Армия Мората отошла далеко от Оринфа. Крепостные стены и сам город выстояли.

Манона разбудила Аброхаса. Летать он пока не мог, и потому они двинулись пешком. Спустились по лестницам с парапета, вышли из ворот замка в город.

Манона не замечала, что следом за нею шли люди и их становилось все больше. Восходящее солнце золотило городские улицы, захламленные, в пятнах и полосах крови.

Лицо Маноны не ощущало солнечного тепла. Она вышла из города через южные ворота, даже не обратив внимания, что кто-то их открыл.

Аброхас распихивал мордой и лапами трупы валгских солдат, очищая дорогу хозяйке и тем, кто шел за ними.

В душе Маноны и на равнине было одинаково тихо. Тихо и пусто.

Не останавливаясь, она шла по вчерашнему полю битвы, пока не добралась до самой середины черного круга.

Никаких следов башни и тех, кто вчера толпился вокруг. Даже камни расплавились.

И никаких следов отряда Тринадцати и их храбрых, благородных драконов.

Манона упала на колени. Мягкие, будто снег, хлопья пепла взлетели в воздух, прилипли к ее мокрому от слез лицу. Аброхас лег рядом, обвив хозяйку хвостом. Манона склонилась к земле и зарыдала.

Оглянись она сейчас, увидела бы Гленнис, Бронвену и Петару Синекровную. Позади ведьм стояли Эдион, Лисандра и Рен Ручейник. За их спинами замерли принц Галан, капитан Рульф, Ансель из Верескового Утеса, Илиас и фэйская знать.

Оглянись Манона сейчас, она бы увидела в их руках живые белые цветочки. И где только они раздобыли цветы в самый разгар зимы?

Оглянись она, увидела бы длинную процессию, растянувшуюся до самых южных ворот. В этой процессии люди шли бок о бок с крошанками и Железнозубыми.

И цель у всех была одна: почтить память отряда Тринадцати.

Но Манона не оглядывалась. Не поднимала головы. Не видела, как пришедшие вместе с нею начали опускать белые цветки на выжженную, политую кровью землю. Не видела слез, падавших в пепел.