- Это почему же – не поверю?

- Видите ли, – Фигаро грустно пыхнул трубкой, – Дальняя Хлябь и Большая Земля... ну, не то чтобы конкурируют. Но отношение к Хляби и работающим на её территории торговым домам и компаниям... – следователь сделал неопределённый жест рукой.

- Знаю. – Шериф согласно кивнул. – Там, – Сандерс махнул рукой куда-то в сторону окна, – все считают, что здесь одна большая каторга, ссыльные колдуны и усатые бандиты-браконьеры. Я в курсе.

- Ну вот. Тогда вам нет нужды объяснять, насколько популярно сутяжничество в отношении тех, кто рискнул перебраться с Хляби на Большую Землю, особенно если этот «кто-то» местный делец.

Шериф согласно наклонил голову.

- В то же время, чаша сия миновала Корнелиуса Барда целиком и полностью. Юристы доложили мне, что его бумаги, похоже, составлял канцелярский чёрт первого ранга: ни одна адвокатская армада никогда бы не подкопалась под Корнелиуса, даже призвав помощь из Внешних Сфер. Но суть не в этом, а в том, что Барда никто пальцем тронуть не пытался. Он спокойно купил землю, усадьбу, оформил это в завещании на своих детей и мирно жил себе, рисуя пейзажи. Кстати, говорят, неплохие, и даже в Галерее Смитсона-Монэ можно увидеть пару его картин.

- Да, я слышал, что из старика вышел недурственный художник, – вежливо согласился Сандерс.

- Но не такой хороший, как дипломат. Потому что дипломат из Корнелиуса Барда вышел гениальный, и это не преувеличение. Ему каким-то образом удалось убедить весь Лесничий Совет проголосовать вашу кандидатуру в Старшие шерифы. Причём просто отправив пару писем своим друзьям-знакомым. Итог: двадцать три – «за», двое воздержавшихся. И вот Александр Л. Сандерс просто так получает должность, за которую до этого даже стрелялись на дуэли.

- Вообще-то это ваше «просто так» звучит немного обидно.

- О! Я знаю о ваших подвигах во время войны с Рейхом. Не уверен, что именно они так сильно повлияли на решение Малого Совета, но допустим. Меня поразило другое: невероятное, просто огромное количество рекомендательных писем, которыми Совет шерифов завалили из Министерства обороны, Академии и Старых Королевских Домов. Такое впечатление, что вас на Большой Земле знает каждая собака, а отметиться вы успели даже в каких-то непонятных заслугах у графини Де Рено, не говоря уже об Их Величествах.

- Думаю, подлинность рекомендательных писем несложно подтвердить, не так ли? – Сандерс лениво сделал глоток из бокала. Он улыбался, но только одними губами; лицо шерифа не выражало ровным счётом ничего.

- Ну разумеется! Это я сделал первым делом просто телефонировав парочке ваших знакомых, а именно младшему королевскому стряпчему Алехандро Клоретти, и генералу Чалмеру, причём от генерала мне пришлось выслушать несколько удивительных историй его жизни, и остаётся только благодарить все светлые силы Иных Сфер, что телефонный звонок оплачивает ведомство князя Дикого. Тут всё отлично, комар носа не подточит. За исключением рекомендательного письма от графини Де Рено.

- Вот как? С ним какие-то проблемы?

- Ровным счётом никаких. За исключением самого факта его существования. В письме есть всё: личная подпись, печатка Старого Дома, а также трогательный листик розового пергамента, который окунули в духи – так мило! Воистину книжный жест; сейчас так делают, разве что, бабушки нынешних аристократок. Но есть проблема: никакой графини Де Рено не существует в природе. Это название конспиративной квартиры одной из групп ОСП, и за мной едва не выехали из Ордена, когда я подал запрос на этот адрес. Меня спасли влияние князя и моё знакомство с Их Величеством Фунтиком; в противном случае я бы сейчас давал показания под заклятьями правды. А это такое себе удовольствие, если честно.

Шериф кивнул и сделал глоток из бокала. На лице Сандерса играла странная отрешённая улыбка.

- Да, – сказал он наконец, – в следующий раз нужно будет больше заморочиться на мелочи. Хотя это и не обязательно. Можно просто изменить воспоминания такому любопытному типу вроде вас, который вздумает копаться в моей придуманной биографии... А вы молодец, Фигаро. Действительно, молодец. Не ожидал. Я думал, что сперва дойдёт до Артура, но старый прохвост... понимаете, его разум цепок как мартышка, и стоит ему ухватиться за какой-нибудь интеллектуальный банан, как тут же все остальные бананы перестают для него существовать. Он однозадачное существо, и дай ему волю он так и будет играть с князем и магистрами в бирюльки до самого финала, когда Демон явится в мир и положит всем играм конец.

- В то время как вы... Кстати, как вас называть? Сандрес? Луи де Фрикассо? Или Лудо из Локсли?

- Луи. Я предпочитаю это имя. Хотя, конечно, вы можете называть меня как угодно, мне без разницы. А, и, пожалуй...

Облик шерифа Сандерса изменился.

Это произошло так быстро и просто, что у следователя слегка закружилась голова. Словно Сандарса проецировал в кресло некий невидимый проектор, а теперь в этом проекторе просто заменили один слайд другим – щёлк! – мгновение пустоты, отпечатавшееся где-то глубоко в сознании Фигаро тошнотворным ощущением, словно его разум шагнул куда-то по некоей лестнице, а там не оказалось ступеньки – и вместо гладко выбритого седовласого джентльмена перед следователем оказался высокий молодой человек в клетчатом костюме.

Лудо из Локсли на вид было лет двадцать пять. Очень светлые волосы, правильные черты лица, слегка бледная кожа, словно Лудо проводил слишком много времени в тени библиотечных сводов, острый нос – вот, собственно, и всё, что можно было сказать о легендарном колдуне-полубоге. Про таких жандармы пишут в протоколах «без особых примет»; встреться Луи Де Фрикассо следователю где-нибудь на улице, они бы просто прошли мимо друг друга, даже не зацепившись взглядом. Даже костюм Луи – позапрошлогодняя бюджетная линейка от мадам Воронцовой – как бы вычёркивал его из категории «что-то интересное», превращая в архетипического банковского служащего средней руки.

И только глаза Лудо из Локсли приковывали взгляд, хватали и удерживали под своим зелёным прицелом. Это был странный взгляд: в его застывшей нечеловеческой пустоте кружились, вспыхивая искорки какого-то потустороннего веселья, словно на следователя из-под тонких ресниц глядели две смеющиеся галактики. Ничего общего с человеческими эти глаза не имели, вот только... вот только...

Фигаро пока не мог сформулировать эту мысль до конца, но ему почему-то совершенно не было страшно. Хотя, по уму, бояться как раз стоило: сейчас он сидел на расстоянии вытянутой руки от, вероятно, самого