вперед. Солнце уже немилосердно пекло, одежда сохла буквально на глазах. Подойдя к расщелине в кустах, нырнули в нее, хотя, если бы Янко с ведьмой в эту минуту стоял наверху, ему ничего бы не стоило сбросить на смельчаков камни. По счастью, подобного не произошло, и вскоре вся троица поднялась на плато Эр-Риф.

Вдалеке высилась голая вершина Гуругу, навскидку — в двух днях пути. Ее склоны поросли буйной растительностью, среди которой виднелись адуары. Местность вокруг была холмистой, изрезанной ущельями и оврагами, где вполне могли прятаться разбойники.

Студенты и цыганка принялись искать следы Янко. Это оказалось несложно. Даже сюда безжалостный сирокко нанес достаточно песка.

— Черт побери! — вдруг сердито воскликнул Карминильо. — Этот проходимец нас перехитрил!

— С чего ты взял? — удивился Педро.

— Следы. Лошади или мула. Ты у нас андалузец, а значит, знаешь толк в мулах. Приглядись.

— Это не лошадиные следы, насколько я понимаю, — ответил Педро.

— Следовательно, цыган ускакал к Гуругу на муле и раненую ведьму забрал с собой.

— Мулы быстры и выносливы, — сказала Замора. — Мы обязательно отстанем. Негодяй доберется до Гуругу и похитит мой талисман.

— Не будем попусту тратить время. Адуаров поблизости я не вижу, так что потопали за цыганом.

Зной все усиливался. Казалось, каждая трещина в земле сочится жаром. Однако маленький отряд упрямо продвигался вперед. Время от времени они останавливались и прислушивались. Песок под ногами сменился низкорослой зеленью, спутанные побеги которой бородами свисали в ущелье.

В полдень, совершенно выдохшиеся и мокрые от пота, они по настоянию Педро остановились перекусить, после чего вновь пустились на покорение крутых холмов, поросших дубами.

— Поднажмем, друзья! — приговаривал Карминильо, утирая со лба обильный пот. — Вряд ли Янко успел сильно оторваться.

На ветвях они замечали следы, оставленные, судя по всему, ятаганом цыгана. Срезы были совсем свежими. Заросли сделались такими густыми, что сквозь них не просматривалась даже Гуругу.

Наступил вечер. Преследователи остановились над бездонной пропастью, склоны которой покрывал кустарник.

— У мулов ноги крепче, чем у людей, — вздохнул Педро.

— Нельзя, чтобы негодяй вернулся на Гуругу с ведьмой, — произнес Карминильо. — Думаю, Янко тоже устроился где-нибудь на ночлег. Давайте передохнем. Черт возьми! Пушка!

Все трое вскочили на ноги и заглянули в пропасть, протянувшуюся на три-четыре мили. Ее дно так плотно заросло деревьями, что под ними могли укрыться целые полчища разбойников. Внизу разорвался снаряд, разлетевшись смертоносными осколками.

— Это наши! Не правда ли, Карминильо? — Педро побледнел.

— Да. А смельчаки отлично продвинулись. До Гуругу рукой подать.

— Так поспешим же к ним! — вскричал Педро, в глазах которого вспыхнул огонь. — Нас призывает испанский флаг!

— Не позволю тебе делать глупости, — отрезал Карминильо. — Там наверняка разбойники кишмя кишат.

— Тем более надо пробиваться к своим!

— Чтобы они тебя пристрелили в темноте, приняв за рифа?

— А мы будем кричать: «Да здравствует Испания!»

— Чепуха, Педро. Спи. Утро вечера мудренее.

— Неужели испанские войска совсем рядом?

— Корона стремится покончить с осиным гнездом раз и навсегда. У рифов нет артиллерии, так что ошибки быть не может.

— Получается, — сказала Замора, — мы оказались между молотом и наковальней?

— Здесь, наверху, нам ничего не угрожает. Сюда не доберутся ни конные, ни пешие.

— Замора, у тебя глаза поострее наших, ты не видишь разбойников? — поинтересовался Педро.

— Вижу. Прячутся между деревьями. Их там сотни и сотни. Устроили засаду.

— Карминильо, мы обязаны предупредить наших.

— Я уже тебе сказал, что нас перепутают с местными и пристрелят, — ответил тот, сохраняя хладнокровие. — Ложимся спать.

— А Янко?

— Да провались он пропадом! Завтра схватим. Гуругу уже в трех шагах.

Вновь выстрелила пушка. Раз-другой. За ней затарахтели пулеметы. Испанские войска пошли на штурм зловещего каньона Лобо.

Глава XIX

Бойня

Испанцы уже, наверное, в сотый раз воевали с рифами. Теперь уроженцы Иберийского полуострова поклялись дойти до конца, проучить разбойников и водрузить флаг конкистадоров на вершину Гуругу.

Первым поводом для столь яростного гнева стало убийство жандарма из местных, вторым — нападение на рудники.

Десятого июля 1909 года генерал Хосе Марина-Вега, командир испанского гарнизона, отправил два отряда с пулеметами покарать убийц. Порох сказал свое слово, и наказание свершилось, однако у рифов уже был готов ответ.

Одной испанской компании удалось добиться концессии на рудники близ Гуругу, богатые всевозможными металлами, в том числе золотом. Когда испанские войска отошли в Мелилью, чтобы избежать окружения и поголовного истребления, рифы напали на рудники и расстреляли нескольких рабочих-европейцев, не успевших спрятаться. Было ли это провокацией — неизвестно, но именно так испанское правительство расценило выходку рифов. Разразилась война.

Начало ее оказалось нелегким для потомков конкистадоров. В том числе по причине восстания анархистов, выступавших за независимость Каталонии. Барселона вспыхнула в прямом и переносном смысле: бунтовщики принялись жечь монастыри и убивать монахов. Не пощадили даже мощи святых. Их кости были вытащены из церквей и сожжены в огромном костре.

В какой-то момент казалось, что Испании придется отказаться от войны ради наведения порядка у себя дома. Однако пушки скоро разметали баррикады анархистов, следом заговорили пулеметы и винтовки. Тысячи революционеров погибли.

Залечив раны, грозившие ужасными последствиями, в том числе — гибелью Барселоны, важнейшего промышленного и морского центра, правительство бросило все силы на Эр-Риф. Затронута была честь нации. Следовало во что бы то ни стало захватить Гуругу, эту вечную угрозу Мелилье.

В Африку направили войска. На завоевание Эр-Рифа двинулось сорок пять тысяч человек под командованием восемнадцати генералов и тридцати двух полковников. Их сопровождали аэропланы и артиллерия.

Разбойники в свою очередь встали под ружье. Собрав все силы, они расположились лагерями на склонах гор и в глубоких ущельях. Их не страшили испанские пушки, безостановочно палившие с кораблей по прибрежным адуарам.

Двадцать седьмого июля мавры и испанцы, эти вечные враги, сошлись в бою. У первых была отличная кавалерия, у вторых — пять горноартиллерийских батальонов под командованием бригадного генерала.

Сражение продолжалось уже несколько часов, когда пал испанский генерал. Он присел передохнуть на камень, и древняя крупнокалиберная пуля, какие были еще в ходу у рифов, угодила ему в голову.

Во главе войска встал отважный полковник батальона арапильских егерей. Он поднял испанцев в атаку. Они смяли врагов и вынудили их отойти в горы, бросив сотни убитых.

Но это поражение только укрепило решимость мавров. Три дня спустя они безрассудно бросились на штурм Мелильи. Испанцы приняли бой, однако их авангард был смят до того, как подоспели основные силы.

Двое суток пять тысяч храбрых разбойников осаждали крепость, временами подходя под самые стены, чем изрядно нервировали население. Однако испанская артиллерия быстро переломила