которого обнаружил световой меч, а так же несколько аэрозолей с бактой.

Все это принадлежало ему, но он точно помнил, что забирал сумку в поместье деда. А меч так и вовсе отобрала та рыжая стерва…

Значит она не просто доставила его сюда из поместья деда, но и захватила с собой его вещи.

Откуда такое старание?

Да все просто — единственный ответ, который он мог придумать в оправдание действий наемницы, касался той договоренности между рыжей и Ростеком о сохранении ему, Коррану, жизни.

Хорн снял футболку, увидев в зеркале множественные ожоги от бластерных попаданий — болезненные, но не смертельные, потратил оба баллончика аэрозоля на то, чтобы приглушить неприятные ощущения и обработать раны.

Полегчало, поэтому он практически не кривился от боли, когда паковал в сумку прострелянную куртку и футболку, бывшую на нем в момент атаки.

И лишь после того, как закончил с этим, а так же со сбором своих вещей, проверкой не оставил ли он где-то после себя следов, направился к выходу из занимаемого номера.

Как он и предполагал, за дверью оказался охранник-вышибала: деваронец метров двух в высоту, да горничная — миловидная зелтронка.

Принеся извинения за то, что задержался, Корран двинулся к стойке администратора.

Чтобы не привлекать к себе внимания, рассчитался за те три часа, которые провел в номере сверх ранее внесенной оплаты, попутно узнав, что в номер поздно ночью его доставили все та же троица: два крепких мужчины и рыжеволосая женщина.

Нет, их лиц и документов администратор не проверял, потому как заведение не лезет в дела клиентов.

Его посчитали пьянчужкой, которого вернули домой собутыльники после крепкого застолья и посиделок — обычное дело для гостиниц на Улице Кораблей с Сокровищами.

Корран, стараясь не выдать свою настороженность, дружелюбно пообщался с администратором, после чего покинул заведение.

Он использовал несколько флайер-такси, чтобы сбить со следа возможных преследователей.

И лишь после того, как убедился в отсутствии слежки, выбрал частного извозчика и указал тот адрес, который его в самом деле интересовал.

Естественно он не отправился к поместью Хорнов прямым полетом.

Он выбрал соседний адрес для того, чтобы как следует рассмотреть происходящее вокруг территории, принадлежащей его деду.

Судя по тому, что выбравшись на соседнем холме, он не увидел ни одной машины криминалистов, то вывод очевиден.

По следам тушения пожара и растащенным в сторону сгоревшим частям дома, здесь явно поработали спасатели. По печати на воротах можно сделать вывод, что СОП или другие правительственные спецслужбы тут тоже побывали.

Дом уничтожен полностью.

Парк и оранжерея — в том числе.

Поджигатели работали явно не на совесть, а возможно что и СОП или правительство придержали экстренные службы, позволив новому дому Хорнов сгореть так же, как и предыдущему.

Если в самом деле Сал-Соло намеревался получить компромат на своих коллег и подчиненных, а возможно и на самого Диктата, то он явно не преминул бы воспользоваться ситуацией — стать единственным человеком, который обладает не только компроматом, но и ключом расшифрования к нему.

Дед наверняка подстраховался и помимо цветов у него имелись копии и другого содержания, но в то же время на данный момент Коррану не известно, подстраховался ли дед автоматической расшифровкой компромата и передачей его, например, в республиканскую прессу или еще куда, чтобы уничтожить противников даже после своей смерти.

Что-то подсказывало Коррану, что отсутствие на месте пожара спустя двенадцать часов после того, как он сам прибыл в поместье деда, криминалистов и спецслужб, указывает на то, что те сделали все, что им было необходимо.

Убедились, что Ростек Хорн более не отправит ни одного цветка, а его дом сравняли с землей.

Значительная часть служебных помещений, которые либо не пострадали, либо отделались незначительными повреждениями, стояли открытыми и явно разграбленными.

Корран прекрасно знал, что мародеры есть даже в благополучных кварталах, но что-то — Сила и опыт работы в КорБезе — подсказывали ему, что подобное произошло явно не просто так.

Он прождал до ночи, слоняясь по городу и выжидая время в местных кафешках, прикидываясь туристом.

С наступлением ночи, подспудно прикупив необходимое оборудование в разных концах КороНета, Хорн вернулся к поместью, опять же, поймав частного таксиста и снова заказав поездку до одного из соседних домовладений.

Оттуда он проделал путь до знакомого забора уже в полной темноте.

Еще днем он приметил, что системы охраны поместья уже не работают.

Поэтому перебраться через стену с помощью «кошки» и веревки оказалось делом простым и незамысловатым.

Сразу после этого он отправился к тому месту, о котором говорил его дед во время их последнего разговора.

Приходилось прикладывать немало усилий для того, чтобы сдержаться и не броситься на пожарище, разыскивая тело Ростека.

Корран понимал, что останки увезли для опознания и подтверждения личности погибшего. Лишь после этого те, кто заинтересован в смерти деда, могли спать спокойно.

Но Корран это так оставлять не собирался.

В костюме ассенизатора, натянув сапоги по колено, он подошел к компостной куче на дальней части участка.

В которой никто не копался, разумеется.

Ведь что такого может быть в горе навоза бант, которую Ростек Хорн получал навоз из Зоологического и Ботанического Сада Коронета в порядке бартера, отдавая взамен поставляя туда свои новейшие цветы.

Естественно, что все это использовалось исключительно для благоприятного выращивания цветов…

«В конце концов это удобрение. И любое растение должно иметь благодатную почву, чтобы проросли корни. Не ленись, тебе понравится результат».

В растениях дед хранил информацию.

У растений есть корни, которые брали все необходимое из навоза.

Догадка была шальная, но…

Что если дед не уничтожил исходники своих архивов, а спрятал их там, где никто точно не станет копаться?

А если и найдется такой энтузиаст, то уж точно не доберется до земли.

Сколько себя помнил Корран, эта куча всегда находилась на одном и том же месте. Долгие годы, десятилетия.

Старый навоз расходовался на цветы, но не успевала куча исчезнут, как деду привозили новую.

И, признаться, Хорн-младший не мог припомнить ни единого дня своего детства, когда бы на месте этого дурно пахнущего пика проклевывались зеленые насаждения газона.

Потребовалось немало времени, усилий и пота, чтобы перекидать огромную, почти трехметровую кучу навоза банты с того места, где она располагалась, подальше в сторону.

Он работал, не покладая рук лопатой с телескопическим черенком, полностью отдавая себя процессу, мысленно, раз за разом прогоняя в воспоминаниях то, что произошло минувшей ночью.

И пусть он практически не был способен к телекинезу — как выяснилось, это особенность его