– Не переживай из-за этого, Эйла. Все равно ты ничем не сможешь помочь ему.

Эйла направилась по проходу вглубь дома, по дороге взглянув на мальчика. Глаза его были закрыты, но она знала, что он не спит. Она тряхнула головой, размышляя, чем может помочь ему. Интуитивно она понимала, что это как-то связано с его отличием от людей мамутои, но ведь он уже не раз бывал на Летних сходах.

Торопливо пройдя через пустой очаг Лисицы, она вошла в Мамонтовый очаг. Внезапно Волк ворвался через дверной проем и, догнав Эйлу, начал подпрыгивать, приглашая ее поиграть с ним. Она жестом приказала ему лечь и успокоиться. Волк подчинился, но выглядел таким обиженным, что она смягчилась и бросила ему изрядно пожеванный кусок мягкой кожи, который когда-то был одним из ее любимых чулок. Поначалу он грыз и жевал любую подвернувшуюся ему обувь, и в итоге, чтобы прекратить массовое уничтожение, Эйла пожертвовала своим чулком. Однако сейчас ему быстро прискучила старая игрушка, и он растянулся перед ней, помахивая хвостом и жалобно поскуливая. Поглядев на него, Эйла не могла не улыбнуться, ей пришло в голову, что в такой чудесный денек не стоит сидеть в доме. Вдохновившись этой идеей, она достала пращу и мешочек с собранными на берегу голышами и направилась к выходу, знаком пригласив Волка следовать за ней. Обнаружив, что Уинни стоит в пристройке, она решила взять на прогулку и лошадь.

Сопровождаемая каурой кобылой и волчонком, чей серый мех и общая окраска были типичными для этого вида хищников в отличие от его черной матери-волчицы, Эйла вышла из пристройки через сводчатый дверной проем. На береговом склоне она заметила Удальца. С ним был Джондалар. Он вел жеребца в поводу, сбросив рубаху и подставив спину теплым лучам солнца. Выполняя обещание, Джондалар занимался воспитанием Удальца, проводя с ним почти все свободное время, и, похоже, эти занятия доставляли радость им обоим.

Он заметил Эйлу и, махнув ей рукой, чтобы она подождала его, начал подниматься вверх по тропе. Он редко изъявлял желание подойти и поговорить с ней, хотя после их поездки в степь его поведение несколько изменилось. Он перестал откровенно избегать общения с ней, но их разговоры были нечастыми, и держался он отчужденно, стараясь быть сдержанным и вежливым. Эйла надеялась, что благодаря юному жеребцу им удастся вновь сблизиться, – однако, как бы то ни было на самом деле, сейчас он выглядел еще более отстраненным, чем обычно.

Она остановилась, наблюдая за приближением этого высокого, мускулистого, красивого мужчины, и ей невольно вспомнилось, какой искренний отклик нашло в ней его горячее желание во время их уединения в степи. Эйла мгновенно почувствовала, как сильно ее влечет к нему. Это была естественная, бессознательная реакция ее тела, и, когда Джондалар подошел ближе, она заметила, что он явно взволнован и его яркие синие глаза исполнены особой притягательной силы. Случайно скользнув по его кожаным штанам, Эйла увидела рельефные очертания возбужденной мужской плоти и почувствовала, что краснеет.

– Извини, Эйла. Я не хотел беспокоить тебя, но подумал, что надо показать тебе эту новую уздечку. Я придумал ее для Удальца. Возможно, ты захочешь использовать ее и для Уинни, – сказал Джондалар, пытаясь совладать с охватившим его чувством.

– Все в порядке, никакого беспокойства, – ответила она, осознавая, что слегка кривит душой. Эйла взглянула на приспособление, сделанное из узких кожаных ремешков, переплетенных и связанных особым образом.

В начале этого сезона у кобылы был период течки. Вскоре после того, как Эйла заметила состояние Уинни, она услышала призывное ржание жеребца, доносившееся из открытой степи. Однажды лошадь уже уходила в табун, выбрав себе жеребца, и после этого вернулась в пещеру, но сейчас Эйле очень не хотелось отпускать Уинни. Кто знает, сможет ли она вернуть ее на этот раз? Поэтому Эйла придумала некое сдерживающее приспособление. Когда она отлучалась по своим делам и не могла присмотреть за ними, то накидывала недоуздок на шею Уинни, а также и на Удальца. Но вообще-то, Эйла предпочитала не ограничивать свободу Уинни, чтобы кобыла могла свободно гулять по степи.

– Ну и как он надевается? – спросила Эйла.

Джондалар продемонстрировал новый недоуздок, сделанный специально для Удальца. Эйла задала несколько вопросов внешне бесстрастным тоном, хотя она с трудом воспринимала ответы. Сейчас ее гораздо больше волновало тепло, исходившее от стоявшего рядом с ней Джондалара, слабый и приятный мужской запах. Не в силах справиться с собственными чувствами, она жадно смотрела на его сильные руки, мускулистую грудь и возбужденную мужскую плоть. Эйла надеялась, что ее вопросы помогут поддержать начавшийся разговор, однако, закончив объяснять, как закрепляется новое приспособление, он резко отошел от нее. Подняв с земли рубаху, он вскочил на спину Удальца и, управляя им с помощью новой уздечки, поскакал вверх по склону. Эйле захотелось последовать за ним на Уинни, но, поразмыслив, она решила не делать этого. Если он с таким нетерпением стремился уехать, то это, должно быть, означает, что ему не хочется быть рядом с ней.

Эйла смотрела вслед Джондалару, пока он не скрылся из виду. Волк требовательно повизгивал и в итоге добился все-таки ее внимания. Она обвязала ремень пращи вокруг головы, проверила запас камней в кожаном мешке и, подняв волчонка, посадила его на холку Уинни. Затем она сама села на лошадь и направила ее вверх по склону, в направлении, противоположном тому, которое выбрал Джондалар. Она хотела поохотиться с Волком и не собиралась отказываться от своего намерения. Волк уже начал по собственному почину выслеживать и ловить мышей и других мелких грызунов, и Эйла обнаружила, что он может помогать ей, вспугивая птиц во время охоты с пращой. Поначалу это выходило чисто случайно, но волчонок был способным учеником и теперь уже вспугивал их по ее команде.

* * *

Эйла была не права в одном отношении. Джондалар уехал в такой спешке не потому, что не хотел оставаться с ней сейчас, а только по той причине, что хотел быть с ней всегда. Ему пришлось сбежать, чтобы скрыть, как сильно его самого возбуждает близость Эйлы. Теперь она была помолвлена с Ранеком, и он потерял все права, которые мог иметь на нее. В последнее время он уезжал в степь на Удальце, когда хотел избежать трудной ситуации, снять напряжение, вызванное противоречивыми чувствами, или просто подумать о чем-то. Он начал понимать, почему Эйла так часто отправлялась с Уинни в степь, когда что-то тревожило ее. Верховая езда на молодом жеребце по