– Как думаете, чем они заняты?

Я услышал, как подошел принц, узнал слабое позвякивание его каблуков по бетону. Не оборачиваясь, я сложил альбом с черными страницами и выглянул в окно, у которого сидел. Дождь захлестывал круглое стекло, и я едва различал провалы пусковых шахт, подсвеченные красными посадочными огнями стояночных башен.

– Ждут затаив дыхание, – ответил я наконец бледному отражению Александра в стекле.

Молодой нобиль за последнюю неделю повзрослел на несколько десятков лет. Даже у отражения были заметны темные мешки под зелеными глазами, лицо осунулось, как у трехсотлетнего, а не тридцатилетнего человека.

– Хотят подловить удобный момент, – пояснил я.

Принц подошел ближе, и его отражение увеличилось.

– По прогнозам, буря уляжется утром.

– Значит, до того времени можем отдыхать, – ответил я.

Сверкнула молния, осветив темные башни и причудливые силуэты сьельсинских десантных кораблей, примостившихся в дальнем конце посадочной площадки.

– На их родине, наверное, не бывает такого ненастья, – заметил принц.

– Там, по сути, вообще нет погоды, – ответил я. – Жаль, что буря не продлится до прибытия подкрепления.

Александр почти поравнялся со мной и навис над моим плечом. Я все равно не обернулся. Лучше было бы, если бы он оставался в фуге на «Тамерлане» или вообще не полетел с нами. Наша стычка на Анитье стала весьма болезненным продолжением непрекращающейся комедии ошибок. Отпустить его было бы лучше, гораздо лучше. Но Корво с Аристидом решили, что внутри Ураганной стены и в бункерах под Дейрой ему будет безопаснее, чем на борту боевого корабля.

Они были правы.

– Вы нашли их? – спросил он, прожигая взглядом мой затылок.

– Кого? – не понял я, по-прежнему не оборачиваясь.

– Ваших ксенобитов, – объяснил Александр. – Говорят, вы их нашли.

Не отворачиваясь от царственного отражения, я закрыл глаза. Кто-то успел проболтаться принцу о том, что произошло на Анитье, и о моем маленьком спектакле для Бастьена. Я чувствовал напряжение в воздухе. Мальчик пришел увидеть чудо. Но я не собирался тешить его любопытство.

– Тихого, – сказал я. – Да, я его нашел.

– Его?

Недоумение Александра можно было резать ножом.

– Мы ошибались, – ответил я. – Это не народ.

Принц понимающе буркнул и придвинулся еще ближе. Открыв глаза, я увидел его бледное отражение прямо перед собой, на темном фоне ночи и бури, в круглой рамке окна.

– Что произошло?

– Оно послало меня сюда, – сказал я. – Показало армаду сьельсинов. Нападение. Вот почему мы разделили силы.

– И обрекли на смерть Хауптманна и многих других.

– Хауптманн сам обрек себя на смерть, – заявил я, наконец повернувшись.

Александр стоял в шаге от меня, сунув руки в карманы, чтобы я не заметил, что они сжаты в кулаки.

– Он думал, что система обороны станции справится, и хотел максимизировать мощь второй флотилии, чтобы иметь ответ на любые действия врага. – Я сглотнул и наклонился, сунув руки между колен. – Плохой план.

– Мы можем здесь погибнуть, – трезво заметил принц. Он обошел меня и приблизился к окну. – Вы правда умерли в схватке с тем сьельсином?

Задав этот вопрос, он уставился на меня, словно ища ответ на моем лице.

– Хотите – верьте, хотите – нет, – развел руками я.

Я не мог рассказать Александру о том, что случилось на Анитье, и не должен был показывать ему запись Паллино. Я вплотную приблизился к Богу-Императору. Был избран, но не Матерью-Землей, а Тихим. Мне была дана роль в его запутанной игре, где короли и императоры, включая самого Бога-Императора, были всего лишь пешками.

Какая разница? Капелла, императрица, старые Львы считали, что я нацелился на трон. Я мог сколько угодно это отрицать, но они не поверили бы мне до самой моей смерти. Я отрицал свое сходство с Богом-Императором, однако вот он я, вылитое его подобие. Все усилия Империи по копированию старого Вильгельма не увенчались успехом, зато я – седьмая вода на киселе – унаследовал всю его легендарную силу.

– Значит, вот как? – скептически хмыкнул Александр. – Хочу – верю, хочу – нет?

В своем отражении в темном стекле я вновь увидел знакомую картину: император Адриан, в белой мантии и короне, на Соларианском престоле, а рядом – Селена.

Этого мне не хотелось.

Мне не хотелось, чтобы Александр считал, будто я этого желаю.

– Вы должны были стать великим героем, – начал Александр, не вынеся тишины. – Но вы фальшивка. Это все… байки. Когда вас пытался убить тот наемник, все говорили, что Земля уберегла вас, но оказалось, что все дело в адамантовых костях. Вы сами говорили. Это все фокусы! Вы фальшивка! – Он запнулся, и я на миг решил, что он осознал, что перегнул палку. – Что вы нашли?

– Я же сказал, – спокойно ответил я. – Мы нашли Тихого, и оно послало нас сюда.

Александр усмехнулся:

– Тихого. Не верю. Ни за что.

– Вы же были с нами, когда мы встретили машину, – заметил я. – Горизонт.

Принц понял, к чему я веду.

– Думаете, я поверю машине? – Он потряс головой и отошел назад. – Вы утверждаете, что это… Тихое с вами говорило. Ведете себя так, словно вам являются какие-то видения. Но это вымысел.

– Ты и правда идиот? – не удержался я, поднялся и надвинулся на юношу. – Думаешь, все это затеяно из-за тебя? – Я обвел рукой комнату, указывая на разрушенный город и затаившегося снаружи врага. – Думаешь, ты настолько важная птица, чтобы разыгрывать для тебя спектакль? Гододин, Немаванд, колизей, Колхида и Анитья… Думаешь, я вожу тебя за нос?..

Нас с принцем разделяли уже считаные дюймы.

– Да никто не станет тратить столько сил только ради того, чтобы произвести на тебя впечатление! – воскликнул я.

– Мать говорит, что вам нужна власть. – Александр дрогнул и отступил. – Что вы хотите заполучить мою сестру и место в Совете.

– И ты тоже так думаешь? Мальчик, ты путешествовал со мной много лет. Ты правда веришь, что мне все это нужно?

Я заметил сомнение в уголках глаз принца. Нужен был лишь последний, аккуратный толчок.

– Ты правда считаешь, что я из тех, кто всеми способами рвется во власть?

– Я… я… – заикался принц.

– Ты совсем меня не знаешь, – сказал я. – Я говорил тебе, чего хочу. Делился своими мечтами о всеобщем взаимопонимании и мирной Галактике. Я хочу спасти жителей этой планеты, если смогу. Сдалась мне Империя! Я не выбирал такой путь. Так сложились обстоятельства. Нам не дано самим выбирать себе испытания. Мы можем лишь искать пути их преодоления.