Вдруг она меня отпустила. Я упал на колени, едва не напоровшись на свой же меч, и, подняв голову, опешил от неожиданности. Громадная химера пошатывалась, словно пьяная, подворачивая раненую ногу, и наконец упала, разбив окно портняжной мастерской. Растянувшись на земле, она еще брыкалась, но движения были замедленными, неловкими. И тут случилось невероятное.

Лицевая пластина, прятавшая черные глаза, ноздри и швы, которыми плоть соединялась с металлом, открылась, как веко огромного белого глаза, подставив лицо и мозг моему клинку.

Ахнув от удивления, я не стал терять времени и нанес удар.

Тварь упала замертво. Оглянувшись, я без удивления, но с облегчением увидел Валку, стоящую с вытянутой рукой. Ей удалось заколдовать сделанные руками человека микросхемы чудовища.

– Теперь ты дважды передо мной в долгу! – сказала она.

Впереди за дымовой завесой маячил вход в тоннель, и я, к своему удивлению, увидел, что подступы по-прежнему охраняла группа солдат. Выжившие поспешили внутрь. Я поймал декуриона, оставленного Паллино для защиты входа, за руку.

– Дайте мне детонатор! – потребовал я.

Перед началом сражения мы заминировали внешний рукав тоннеля.

«Это не поражение, – сказал я себе. – Все по плану».

Я толкнул декуриона вперед и остался последним в тоннеле. Снаружи на дороге еще сражались солдаты. Я слышал их крики и кашляющие выстрелы плазмометов. Выйдя на уровень внутренних ворот, я крепко зажал детонатор, герметичный цилиндр размером с перьевую ручку, в левой руке. Затем повернулся и скомандовал арьергарду отступать.

Они послушались, уходя шаркающим шагом, типичным для военных, вынужденных отстреливаться.

Сьельсины надвигались, и в тоннель уже проникли их тени.

– Oyumn saryr suja wo! – крикнул я, приказывая им остановиться.

Бледные замерли и расхохотались.

– Прячься, крысеныш! – рявкнуло одно. – Беги! Мы переловим вас всех, вытащим из нор и обглодаем до костей!

Я приказал декуриону задраить переборки.

– Гораба, может, поиграем с ними? – пихнул локтем главаря один ксенобит. – Yukajjimn вкуснее, когда сопротивляются.

– Молчи, червяк! – огрызнулся главарь, отталкивая подчиненного. – Убьем их и отнесем вайядану.

– В другой раз! – крикнул я, услышав, как повернулся ключ и вспыхнули аварийные огни. – Sim udantha!

Переборка – три фута прочной стали – начала закрываться. Завыла сирена, зазвучали предупреждения, призывая весь персонал покинуть тоннель. Гигантское зубчатое колесо встало на место. Сьельсины бросились вперед, но слишком поздно.

Я нажал на детонатор. Взрыв прозвучал как раскат далекого грома.

– Объяснитесь! – воскликнул я, хватая за грудки похожего на лисицу легата.

Земля и император, а я был силен! Старший офицер приподнялся над креслом, его пустой взгляд был устремлен куда-то мимо меня.

Он молчал, и я встряхнул его, не обращая внимания на звание и статус:

– Вы были нужны нам. Вы были нужны вашим солдатам!

Серые глаза Бартоша с каждым мигом уплывали все дальше в сторону.

– Тит мертв, – раздался отстраненный ответ. – Он мертв. Корабли погибли. Мы все погибли. Враг у ворот. Надежды нет.

Кресло легата пошатнулось и с треском ударилось о пол, когда я прижал Бартоша к стене.

– У ворот, но не внутри. Надежда есть.

– Вы видите, что они творят? – сказал Бартош, и его глаза на миг встретились с моими. – Посмотрите на эту армаду! Мы и не представляли… представить не могли такое!

– Наш флот на подходе, – ответил я. – Хауптманн вызвал корабли со всего сектора.

Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю фатализм Леонида, то убийственное отчаяние, которое он испытывал, ибо оно не чуждо никому. Ближе к концу я и сам его чувствовал, и даже острее.

– Этого недостаточно, – едва не усмехнулся офицер. – У них полторы тысячи кораблей!

– И почти все из них – малые штурмовые суда, не оснащенные щитами.

– Какая разница? Мы все здесь умрем.

– Мы живы, – прошипел я, напрягая мускулы и отрывая Леонида от пола вопреки довольно сильной гравитации Береники.

– Это ненадолго. Тит умер.

Пустые серые глаза наконец посмотрели на меня. Я с отвращением отпустил офицера и повернулся к выходу, не желая больше ничего говорить. Но легат не хотел, чтобы я просто ушел.

– Идите, – язвительно протянул он. – Идите и умирайте, как вам угодно. А я умру здесь, умру человеком, а не крысой.

– Крысой? – Я повернулся, борясь с желанием лично зарезать негодяя. Yukajjimn. «Паразиты». – Пускай. Лучше быть крысой, чем потерять надежду.

– Надежду? – воскликнул Леонид. – Нет никакой надежды!

Он сполз на пол по гладкой стене конференц-зала и тихо добавил:

– Марло, говорят, что вы пророк, но вы слепы, если не видите, что это конец.

«Конец». Это слово задело во мне одинокую струну. В нем слышался отзвук слов Бахудде: «Ваше время истекло». Я же видел эти концы, верно? Бесчисленные варианты в бескрайнем полотне времени? И я знал, что ничто не решено, ничто не предопределено. Ничто не закончено.

– Ничто не закончено, – произнес я, вспоминая видение конца времен и яйцо, символ нового начала. – Ничто не кончается.

– Дурак вы, – бросил Леонид, поджимая губы и качая головой. – И дураком помрете.

– Я умру человеком!

Мой голос эхом разнесся по пустому залу, едва не заставив задребезжать стекла, выходящие на космодром, заполоненный сьельсинскими кораблями. Даже Смерть не означала конец. Не для меня. И не для Леонида – по крайней мере, не в тот день. Смерть ждала его на другом поле битвы, у другой звезды.

Я отпустил кинжал:

– А вот о вас такого не скажешь.

Выйдя в коридор, я остановил центуриона Красного отряда и еще двоих солдат:

– Легат собирается смыть с себя позор, совершив самоубийство. Не позволяйте ему.

– Но сэр! – воскликнул младший офицер легиона, непосредственно подчинявшийся Бартошу.

– Его следует поместить в фугу для его же блага. Если станет приказывать иное – не слушайтесь, иначе, клянусь Землей и императором, вы первыми отправитесь к воротам. Одни. Ясно? – Я сурово посмотрел на солдата.

– Да, милорд, – смирился он. – Будет исполнено.

Дверь командного центра закрылась за спиной, и меня встретили усталые глаза.

– Лорд Марло! – Аристид отвлекся от приборов и жестом приказал младшему офицеру прервать доклад.