27 июня арестовали другого генерал-лейтенанта авиации – Ивана Проскурова, командовавшего ВВС 7-й армии. Каких показаний добивались от него «следователи-колольщики», неизвестно. Но героя-лётчика допрашивали беспрерывно.

В тот же день (27 июня) был арестован и давний знакомец Владимира Маяковского (знавший будущего поэта ещё тогда, когда он учился в гимназии) Исидор Иванович Морчадзе. Видимо, сказал что-то лишнее, а доброхоты донесли куда следует.

Поэт-эмигрант Дмитрий Мережковский в самом начале войны между Германией и Советским Союзом выступил по немецкому радио с речью, которую назвал «Большевизм и человечество». В ней он (сравнив Адольфа Гитлера с Жанной д’Арк) сказал о «…подвиге, взятом на себя Германией в Святом Крестовом походе против большевизма».

Когда Зинаида Гиппиус, жена Мережковского, узнала об этом выступлении, она произнесла всего два слова: «Это конец». И была права. Такого отношения к Гитлеру Мережковскому не простили.

30 июня 1941 года в связи с необходимостью централизации руководства страной был образован Государственный Комитет Обороны (ГКО) в составе: Сталин, Молотов, Ворошилов, Маленков, Берия.

Война шла уже полмесяца, когда (7 июля) собралась Военная коллегия Верховного суда СССР, чтобы рассмотреть дело Якова Серебрянского. Он вину свою не признал, заявив судьям, что во время следствия оговорил себя в результате физического воздействия следователей. Однако суд это признание проигнорировал и приговорил подсудимого к высшей мере наказания («за шпионаж в пользу Великобритании и Франции, за связь с врагом народа Ягодой и за подготовку террористических актов против советских вождей»). Его жена Полина Натановна получила 10 лет лагерей («за недоносительство о враждебной деятельности мужа»). По закону, существовавшему с декабря 1934 года, приговор должны были привести в исполнение в тот же день. Но Серебрянского не расстреляли ни 7-го, ни 8-го, ни 9-го июля. Он был жив и через неделю. Почему? Его тоже передали в распоряжение «Лаборатории – X»?

На подобные вопросы советские спецслужбы ответа не дают. Поэтому биографы Серебрянского выдвинули предположение:

«Шла Великая Отечественная война, и разведке катастрофически не хватало опытных сотрудников».

Да, опытных разведчиков тогда очень не хватало. И опыты над приговорёнными к смертной казни с началом войны были временно приостановлены. Так что Якову Серебрянскому оставалось только ждать.

При этом у обречённого узника было занятие, которое немного отвлекало от мыслей о надвигающемся расстреле. Мы уже говорили, что, оказавшись в заключении, Яков Серебрянский стал писать «Наставление для резидента по диверсии». Но следствие по его делу длилось более двух лет, на протяжении которых можно было написать несколько таких наставлений. Поэтому, ожидая вынесения приговора, Серебрянский занялся написанием произведения, которое могло бы подтвердить его верность советской власти. Главный герой этих писаний наверняка носил фамилию Серебрянский и был чекистом, то есть всё написанное опиралось на богатый опыт разведчика «группы Яши».

Меркулов, надо полагать, ознакомился с этим произведением ещё до суда и предложил сделать из него пьесу, дав главному герою славянскую фамилию и подобрав нейтральный псевдоним (произведение, автору которого грозил смертный приговор, вряд ли могло кого-то заинтересовать). Серебрянский фамилию главному герою придумал, сохранив в ней свои первые три буквы: он стал «инженером Сергеевым». А в качестве псевдонима предложил слово «рокк», что в переводе с английского («rock») означало «скала», «утёс» (и говорило о том, что подследственного чекиста ничто не может сломить). И, хотя у разведчика Якова Серебрянского литературного опыта не было, он принялся энергично сочинять пьесу.

Для НКВД в тот момент наступили очень нелёгкие времена. В книге писателя Юлиана Семёнова «Ненаписанные романы» о Всеволоде Меркулове сказано, что он был тогда…

«…вымотанный до крайности: надо было “закрывать” дела командармов Алксниса, Мерецкова, дважды Героя Советского Союза Смушкевича, Рычагова, Штерна».

Здесь Юлиан Семёнов не совсем точен. Командарм 2 ранга Яков Иванович Алкснис был арестован ещё 23 ноября 1937 года, а 28 июля 1938 года за «участие в военном заговоре» приговорён к высшей мере наказания и на следующий день расстрелян.

А вот генерал армии Кирилл Афанасьевич Мерецков на основании показаний генерала Смушкевича и ряда других военачальников был действительно арестован на второй день войны (23 июня) и энкаведешники выбивали из него «показания».

А на фронте в тот момент сложилась настолько сложная ситуация, что работникам НКВД пришлось срочно создавать особую группу, которой предстояло развернуть разведывательно-диверсионную работу и партизанскую войну в тылу врага. Её возглавил старший майор государственной безопасности Павел Анатольевич Судоплатов. Набирая своих будущих соратников, Судоплатов (явно по рекомендации Меркулова) обратился к Берии с просьбой передать ему бывших сотрудников НКВД, которые были уволены или находились в заключении. В мемуарах Судоплатова об этом говорится так:

«Циничность Берии и простота в решении людских судеб проявились в его реакции на наше предложение. Он задал единственный вопрос:

– Вы уверены, что они нам нужны?

– Совершенно уверен, – ответил я.

– Тогда свяжитесь с Кобуловым, пусть освободит. И немедленно их используйте, – последовал ответ.

К несчастью, Шпигельглас, Карин, Малли и другие разведчики к этому времени были уже расстреляны».

Но Яков Серебрянский всё ещё находился в камере смертника, дожидаясь исполнения расстрельного приговора.

Тем временем (9 июля 1941 года) Военная коллегия Верховного суда СССР рассмотрела дело Михаила Сергеевича Кедрова. И оправдала его. Но по распоряжению Берии он продолжал находиться в заключении.

А работа Осипа Брика и Василия Катаняна в «Окнах ТАСС» вскоре завершилась.

Аркадий Ваксберг:

«Работа эта длилась меньше месяца. 25 июля, сразу же после первой бомбёжки Москвы (22 июля), Лиля с Катаняном (он тоже не подлежал мобилизации по зрению) и Осип с Женей эвакуировались на Урал, в город Молотов, которому ныне возвращено его старое имя – Пермь».

9 августа 1941 года решением Президиума Верховного Совета СССР Серебрянский и его жена были амнистированы. Их даже восстановили в партии. Правда, понадобилось два месяца лечения и отдыха, чтобы восстановить силы после почти трёхлетнего пребывания в казематах Лубянки. И в октябре Яков Серебрянский вышел на работу в качестве начальника отдела 4-го управления НКВД (стал готовить и забрасывать в тыл врага оперативные группы для выполнения разведывательно-диверсионных задач). Пьеса, которая стала называться «Инженер Сергеев», тоже была написана. Её автором был назван Всеволод Рокк, и Всеволод Меркулов, объявив себя драматургом, стал предлагать её театрам для постановки.