— Огонь! Огонь! — вскричало несколько голосов.

Один из людей послушался; к счастью, его ружье дало осечку.

Изидор занес руку и хотел ударить этого человека своим охотничьим ножом, но королева остановила его.

— Ах, государыня, — вне себя от гнева вскричал Изидор, — дайте мне проучить этого мерзавца!

— Нет, сударь, — возразила королева, — немедля вложите клинок в ножны!

Изидор повиновался, но наполовину: он опустил свой охотничий нож, но не вложил его в ножны.

— О, встретить бы мне Друэ!» — прошептал он.

— А этого человека, — вполголоса отозвалась королева, с неожиданной силой стиснув ему локоть, — этого человека я вам уступаю.

— Но послушайте, господа, — повторил король, — чего вы от нас хотите?

— Хотим видеть вашу подорожную, — ответили два-три голоса.

— Подорожную? Ладно, — согласился король, — приведите сюда представителей городских властей, мы покажем им подорожную.

— Ну вот, ей-Богу, что за фокусы! — вскричал, прицелившись в короля, человек, чье ружье дало осечку.

Но оба гвардейца набросились на него и повалили наземь.

В пылу борьбы ружье выстрелило, но пуля никого не задела.

— Эй, кто стрелял? — крикнул кто-то.

Обладатель ружья, которого гвардейцы топтали ногами, проревел:

— Ко мне!

На помощь к нему подоспело с полдюжины вооруженных людей.

Гвардейцы обнажили свои охотничьи ножи и изготовились к бою.

Король и королева безуспешно пытались остановить тех и других; надвигалась ужасная, ожесточенная, смертельная схватка.

Но тут в самую гущу дерущихся ринулись двое: один был перепоясан трехцветным шарфом, другой-в мундире.

Человек в трехцветном шарфе был уполномоченный коммуны Сосс.

Человек в мундире был командир национальной гвардии Анноне.

За их спинами в свете двух-трех факелов поблескивали два десятка ружей.

Король понял, что эти двое послужат ему если не спасителями, то по крайней мере защитой от немедленной расправы.

— Господа, — сказал он, — я и мои попутчики готовы ввериться вам, но защитите нас от жестокости этих людей.

И он кивнул на людей с ружьями.

— Опустить оружие, господа! — крикнул Анноне.

Те с ворчанием повиновались.

— Простите нас, сударь, — обратился к королю уполномоченный коммуны, — но прошел слух, будто его величество Людовик Шестнадцатый бежал, и долг повелевает нам удостовериться, так ли это.

— Удостовериться, так ли это? — воскликнул Изидор. — Если в этой карете в самом деле едет король, ваш долг — склониться к его ногам; если, напротив, в ней едет частное лицо, по какому праву вы его задерживаете?

— Сударь, — произнес Сосс, по-прежнему обращаясь к королю, — я говорю с вами; не соблаговолите ли вы ответить мне?

— Государь, — шепнул Изидор, — выиграйте у них время; за нами, несомненно, следуют господин де Дамас и его драгуны, они скоро будут здесь.

— Вы правы, — отозвался король.

Потом обратился к г-ну Соссу:

— А если наша подорожная в порядке, сударь, вы позволите нам продолжать путь?

— Разумеется, — отвечал Сосс.

— Что ж, в таком случае, госпожа баронесса, — сказал король, обращаясь к г-же де Турзель, — будьте добры, поищите вашу подорожную и дайте ее этим господам.

Г-жа де Турзель поняла, что имел в виду король, прося ее .поискать. подорожную.

И в самом деле, она принялась ее искать, но в тех карманах, где ее заведомо не было.

— Ну, — произнес нетерпеливо и угрожающе один из голосов, — теперь вы видите: нет у них никакой подорожной!

— Что вы. господа, — возразила королева, — подорожная у нас имеется, но госпожа баронесса Корф не знала, что ее будут у нас спрашивать, и куда-то засунула.

В толпе поднялся издевательский ропот, свидетельствовавший о том, что уловка путешественников никого не провела.

— У нас есть очень простой выход из положения, — сказал Сосс. — Форейторы, везите карету к моей лавке. Эти господа и дамы войдут ко мне в дом, а там все разъяснится. Форейторы, вперед! Господа солдаты национальной гвардии, эскортируйте карету.

Это приглашение настолько напоминало приказ, что никто и не помыслил от него уклониться.

Впрочем, попытка такого рода едва ли имела бы успех.

Набат гудел по-прежнему, барабан все грохотал, а толпа, окружившая карету, прибывала с каждой минутой.

Карета тронулась с места.

— О господин де Дамас, господин де Дамас! — прошептал король. — Лишь бы он прибыл прежде, чем мы войдем в этот проклятый дом.

Королева молчала; она думала о Шарни, подавляла вздохи и сдерживала слезы.

Добрались до дверей лавки г-на Сосса, а о г-не де Дамасе по-прежнему не было ни слуху ни духу.

Но что же с ним произошло, что помешало этому благородному офицеру, на чью преданность, безусловно, можно было положиться, исполнить приказы, которые были им получены, и обещания, данные королю?

Расскажем об этом в двух словах, чтобы раз и навсегда обнародовать все подробности этой зловещей истории.

Мы расстались с г-ном де Дамасом, когда он велел трубачу, которого для пущей надежности запер у себя дома, играть сигнал .седлай.»

В этот момент, когда прозвучал первый звук трубы, граф был занят тем, что вынимал из секретера деньги; заодно он извлек оттуда кое-какие бумаги, которые ему не хотелось ни оставлять, ни брать с собой.

Пока он занимался всем этим, дверь комнаты отворилась, и на пороге показались несколько членов муниципального совета.

Один из них приблизился к графу.

— Что вам угодно? — осведомился г-н де Дамас, удивленный этим нежданным посещением, и выпрямился, чтобы заслонить собой пару пистолетов, лежавших на камине.

— Ваше сиятельство, — вежливо, но твердо отвечал один из вошедших, мы хотим знать, по какой причине вы собрались уезжать именно теперь.

Г-н де Дамас смерил изумленным взглядом человека, осмелившегося предложить такой вопрос высокопоставленному офицеру.

— Ну, это проще простого, сударь, — отвечал он, — я собрался уезжать именно теперь, потому что получил такой приказ.

— С какой целью вы уезжаете, господин полковник? — продолжало допытываться все то же лицо.

Г-н де Дамас пристально поглядел на него с еще большим изумлением.