– Не собираюсь, – улыбнулся тот.

Глаза герцога закрылись, а потом распахнулись.

– Постойте! – сказал он. – У меня есть план.

Йоханнес застонал.

– Начинается!

Амиция в конце концов склонила старого рыцаря еще раз пройти через Эднакрэги зимой. Он выздоравливал месяц – месяц безжалостных допросов женщины, не обремененной ни манерами, ни моралью. Амиция никогда не встречала людей, похожих на леди Севера, и надеялась, что впредь и не встретит.

В день, когда сэр Джон объявил, что они заберут своих купцов и выступят в дорогу, Гауз улыбнулась Амиции с другого конца своей комнаты.

– Неужели ты так сильно по нему скучаешь? – спросила она, и у Амиции замерло сердце.

Но Гауз продолжила:

– Ты знаешь леди Мэри, подругу королевы?

Амиция успела достаточно оправиться, чтобы защититься. Она ответила осторожно:

– Мы встречались после великой битвы.

– Нет никаких «великих битв», женщина, – рассмеялась Гауз. – Твоя леди Мэри обручена с моим Гэвином.

– Да, я слышала, что между ними что-то есть, – кивнула Амиция, не снижая бдительности, а Гауз расхохоталась.

– Вот она, моя старушечья доля! – сказала она. – Сидеть дома и болтать о любовницах сыновей. – Она подалась вперед. – Ты мне нравишься, ведьма.

Эти слова Амиция помнила до конца своих дней.

Граф Севера отрядил двадцать рыцарей и без малого сотню солдат сопровождать караван через снега, и они выехали на санях. Северяне владели многими способами зимних перемещений, почти забытыми – если вообще известными – в Альбинкирке, и этрусские купцы потрясенно и с некоторым восторгом увидели, как лихо несутся запряженные лошадьми сани вдоль Эднакрэгского озера. За пару часов они легко покрывали десять лиг, а то и больше; затем упирались в очередной крутой хребет, за которым лежало следующее озеро. Военная дорога была достаточно проходима для саней, но однажды пришлось сгрузить все до последнего тюка и тащить на себе.

Колонну сопровождал младший сын графа, командовавший отцовскими людьми. Он был замкнут и хмур, как многие юноши, и все же Амиция сочла его привлекательным – не бледным подобием старших братьев, а юнцом, который уже показывает себя серьезным, осторожным мужем. Он подошел, когда она наблюдала за тюками с мехом, которые втягивали веревками на кряж.

– Зима всегда с нами, – проговорил он. – Мы и воюем зимой, и путешествуем, если приходится. В эту пору Дикие большей частью спят. – Он придвинулся к ней. – Каков сейчас Габриэль?

Она резко замкнулась и мысленно, и выражением лица.

– Он хороший рыцарь, сэр. Больше мне нечего добавить.

Через шесть дней они добрались до речной развилки, где началась вся история, и сани выехали на лед. Они постоянно проваливались, но не настолько, чтобы растерять груз. Днища фургонов имели форму лодок и были водонепроницаемы.

Северяне знали о зиме все.

А увидев меж конских ушей Альбинкирк, Амиция позволила взору слегка затуманиться.

Езда предоставила ей слишком много времени для раздумий.

Во дворе городской крепости Амиция на прощание поцеловала сэра Джона, а малочисленное население ликующе приветствовало своего капитана, купцов и молодую монахиню.

Она выдержала серьезную беседу с епископом и вернулась к своим обязанностям у Южной переправы.

ЛОНИКА – ГЕРЦОГ АНДРОНИК

В трехстах с небольшим лигах восточнее слуги выносили из красивого мозаичного зала еловые ветви. С Крещения прошел почти месяц. Старый герцог Фраке заседал в большом зале в обществе сына и дюжины офицеров, которые выстроились перед ним, как просители, включая магистра Аэскепилеса – тот притаился сзади, как преступник.

– Мне пришлось, отец. Он был само отродье сатаны – гнал нас из города и побивал всюду.

Деметрий стоял перед отцом, расправив плечи. Он вроде как не испытывал ни малейших угрызений совести.

Андроник, взявшись за подбородок, сидел на массивном стуле, очень похожем на трон.

– Ты попросил, и я ответил: нет. Тогда ты отправился без моего ведома с тем колдуном, и он убит.

– Ну и что? – возразил Деметрий. – Он мертв и похоронен. Принцесса распускает его отряд. Она действует осторожно – а как еще быть, когда имеешь дело с таким гадючником? Но через несколько дней они уйдут, и мы сможем выступить на юг.

Аэскепилес откашлялся и сказал:

– Мы отстаем от расписания на месяцы и должны двигаться.

Андроник поднял брови.

– От расписания? У меня нет расписания, господин чародей. Я намерен спасти мою страну от узурпатора и длительного негодного управления. На это уйдут годы.

Аэскепилес на какое-то время умолк, а когда заговорил, его голос сделался елейным.

– Конечно, милорд. Я говорю в самом общем смысле. Прошу простить. – Он подался вперед. – Я все-таки удивлен, как легко удалось с ним расправиться.

– Легко?! – вспылил Деметрий. – Три неудачные попытки, а после он погиб при взрыве амулета?

– Я на лучшее и не надеялся, – улыбнулся Аэскепилес.

Андроник посмотрел на обоих, как на малых детей.

– Вы думаете, что она позовет нас обратно, – сказал он.

– А если нет, то мы попросту объявим народу, что она предала родного отца, – ответил Деметрий.

– И все нам, разумеется, поверят, – сказал Андроник. – Послушайте, кретины. Все, что вы сделали, – добились патовой ситуации, причем для нее. Теперь у нее есть армия, Красный Рыцарь об этом позаботился. Есть собственный флот, и он оплачен. Этруски, провались они в преисподнюю, теперь будут платить дань ей. – Он откинулся на спинку огромного стула и положил руки на подлокотники. – В каком-то смысле – странным образом – я восхищен этим Красным Рыцарем. Многое из того, что он совершил, хотелось бы сделать и мне. – Он обратился к Деметрию: – Подозреваю, сынок, что она, когда будет готова, предложит тебе вступить в брак. И ты согласишься. Мои титулы будут восстановлены, а ты станешь ее консортом. Если повезет, тебе разрешат командовать войсками. В какой-то момент найдется негодяй, который перережет ее отцу горло или удавит его тетивой.

Аэскепилес уставился на старого герцога, как на кучу дерьма.

– Что же тут глупого? А кретином в лицо меня еще никто не называл.

– Кретин, – с презрительной усмешкой повторил старый герцог. – Спесивый, ошалевший от власти дурак, как и предупреждал меня патриарх. Взять его! – подал он знак двум солдатам. – Не бойся, магистр, я и не собирался производить тебя в патриархи. – Он повернулся к сыну. – Но как быть с тобой?