– Ха? – пораженно выдавил Бом, при это его рука уже шарила внутри поясного кармашка, явно нащупывая кристалл. Удивление удивлением, а про свою безопасность «ишак» не забывал, равно как и о безопасности найденных трофеев.

– Ха-ха, – согласился я, протягивая Бому охапку бордовых плащей. – Сохрани для меня, пожалуйста. Обидно будет, если все барахло ажно на втором уровне останется.

– Ты никак помереть собрался? – уточнил Крей, задумчиво поглядывая то на меня, то на Кэлен. – Не объяснишь?

– Некогда! – мотнул я головой. – Но в двух словах…

– Ты, главное, ситуацию обрисуй и нам хватит, – обнадежил меня гном, на всякий случай доставая из кармана свиток телепорта и пододвигаясь поближе к девушке. Телохранитель, млин…

– Если вы сейчас используете кристаллы возврата и портанетесь отсюда, то не потеряете ничего. Если останетесь и досмотрите начинающее кино до конца – билеты в морг гарантированы для всех вас, – предельно емко и как можно доходчивее объяснил я, стараясь уложиться в несколько слов.

Грим не мешал – оседлав выдающийся из воды валун, великан медленно поцеживал пиво из кружки и болезненно щурился на источаемый «столбом» дневной свет.

– Я остаюсь, – выпалила Кэлен и, улыбнувшись, добавила: – Люблю кино!

– Я зде-е-есь, – дернул плечом лысый эльф. – Здесь инт-тересно.

– Кэлен! – возмущенно начал гном, но девушка его резко перебила:

– Я остаюсь, Крей!

– Тогда я тоже здесь, – зло бросил гном и уже тише пробурчал: – И охота опыт терять! Столько горбатились!

– Не это главное, – мило улыбнулась Кэлен. – Просто люблю кино. Особенно ужастики.

– Примерно такой фильм и намечается в дальнейшей программе. С особыми спецэффектами, – обнадежил я ее. – Бом?

– Бом не танк, Бом «ишак», – развел руками полуорк и, замявшись, добавил: – Будет серьезная буча?

– Будет. «Ишаки» обычно не летают, но в этот раз полетишь со свистом.

– Пока стою здесь. Запахнет полетом навигатора на локу возрождения – Бом давит кристалл и валит.

– Доктора не сдаются до самого конца, – проинформировал меня лекарь. – И заинтересованно наблюдают за агонией больного. Я здесь. А полет на локу возрождения… нашел кого пугать и, самое главное – чем! Столько раз уже летал, что и не упомнить! Вот только с кем ты разводить собрался? С мистером Молчальником?

– Именно с ним, – торопливо кивнул я. – Детали объяснять некогда. Просто друг оказался вдруг… Уходите, камрады. Терять опыт и деньги – последнее дело. Да и за собственными «трупами» в одних подгузниках бегать не в кайф.

Ответом была тишина. Никто не сдвинулся с места в явном ожидании продолжения непонятного спектакля.

Будь мы в реальном мире и скажи я полузнакомым людям нечто подобное: «Ребята, будет буча, валите!» уже через минуту оказался бы в гордом одиночестве. А здесь все бесстрашные герои и никто не боится смерти. Игра…

Ну и ладно. Мое дело предупредить, их право отказаться.

– Не пиво, а кислятина, – поморщился Грим и с хрустом повел раздавшимися еще больше плечами. – Знаешь, Росгард… знаешь, с кем ты сейчас разговариваешь?

– С тобой, – осторожно ответил я.

– Верно. Со мной. В первый раз.

В смысле? Мы уже много раз беседовали, при чем здесь «первый раз»?

– Я не совсем понимаю, – признался я.

– Я – Грим! Грим Серебряный Молот! – прорычал гигант. – Воин! Воин, прошедший множество битв! Я настоящий Грим! А тот, с кем ты вел беседы раньше – всего лишь моя жалкая тень! Эхо моего голоса! Тогда… в последней битве… когда окровавленная Мирта умирала на моих руках, когда мое сердце сжималось от невыносимой боли… именно тогда со мной что-то случилось. Меня словно разорвало надвое! На две неравные части! Я был слишком слаб и оглушен, чтобы сопротивляться, и ОН вышел из того боя победителем, зашвырнув меня на самые задворки души. ОН! Безвольный слабак! Жалкое ничтожество!

Ручища Грима метнулась вперед и молниеносно сцапала на свою беду подплывшего слишком близко протея. Пальцы медленно сжались, выдавливая из крохотного создания жизнь.

Глядя на дергающегося протея, Грим угрюмо молчал несколько секунд, а затем резко сжал кулак, раздавив беспомощное создание.

Я невольно вздрогнул, глядя на это зрелище. Не только я – остальные также притихли.

У моих ног раздалось тоненькое, но угрожающее рычание. Тиран. Сидящий у моих ног волчонок вздыбил шерсть на загривке и яростно скалил маленькие клыки, не отрывая взгляда от Грима.

– Знатный волчара вырастет, – с одобрением кивнул Грим, вновь прикладываясь к почти опустевшей фляге. – А может, и не вырастет.

– Не тебе решать, – холодно усмехнулся я.

– Может, и так, – пожал плечами гигант, глядя на меня сквозь спутанные пряди волос. – Может и так…

– Ты хотел поговорить, – напомнил я и, покосившись на системные часы, добавил: – Еще есть время. Так, может, побеседуем? Зачем тратить время на убийство мелких тварей?

– Верно, – проворчал Грим и вновь взглянул на меня. На этот раз в его взоре отчетливо читалась тоска. – Знаешь… именно из-за него я не могу умереть. Проклятый трус, позорно сбегающий с поля битвы, едва только почует опасность… Трус! Будь ты проклят! – яростно взревел оборотень.

Эхо безумного крика разнеслось по темным гулким ходам подземелья. Не прошло и минуты, как к нам на огонек заглянуло несколько кобольдов.

Мы не успели даже вскочить с места и схватиться за оружие. Грим все решил за нас.

Коротко взмахнул рукой, свистнул разрезаемый воздух, и стоящий впереди кобольд-воин получил в лоб камень. От удара его отбросило назад и впечатало в стену, чего несчастный не почувствовал – он умер еще в полете.

– Я! Здесь! Разговариваю! Пошли! Вон! – грозно, ясно и отчетливо процедил Грим, взглянув на оставшихся кобольдов налившимися красным светом глазами. – Не хотите? Что ж! Я предупреждал!

Кобольды при всем желании не смогли бы принять решения так быстро, но их уже никто не спрашивал. Еще четыре свистнувших в воздухе каменюги и в нашем отнорке не осталось ни одного коба. Только кучки барахла в воде. Судя по торопливым звукам шлепающих по воде шагов, еще один спасался паническим бегством.

– Трусливые твари, – прохрипел Грим. – Ненавижу трусов! Ты… ты не такой. Ты не убежал, тогда… Ох… ох… Мирта-а-а!.. – тоскливо взвыл оборотень, его руки прямо на глазах начали обрастать густой белоснежной шерстью. Лицо исказилось, нижняя челюсть с хрустом подалась вперед и начала удлиняться.

Со стороны сопартийцев донесся приглушенный хор возгласов и ругательств.

– Грим! Стой! Стой! – заорал я. – Погоди! Мы собрались поговорить! Помнишь?!

– Да… помню, – глухо отозвался Грим, с явным трудом шевеля непослушными и деформированными частичным изменением губами. – Поговорить… поговорить…