с их превосходной броней, вооружением и подготовкой, сражались со сбродом, пока не погиб последний пехотинец. Она видела, как монстр Рааку появился из-под обломков здания и опустошал все вокруг, пока тоже не был убит. Желчь закипела у нее в желудке, когда армия язычников возвестила о своем успехе, а затем обратила свое внимание на дворец. На Императора.

И Валлия Побежденная не могла отделаться от мысли, что вот-вот проиграет снова.

Это были мысли, не похожие ни на какие другие, которые у нее когда-либо возникали. Сомнения, которых она никогда раньше не испытывала. Ей хотелось выбросить их из головы, но они, казалось, только множились, чем дольше она наблюдала за битвой внизу.

Но, возможно, план Рааку сработал. В конце концов, после вспышки света не было никаких признаков присутствия языческой королевы. Никаких признаков мага и его молний. Возможно, шулка убила монстра, а возможно, и нет. Возможно, она лежала мертвая или раненая вместе со многими другими.

Возможно, все защитники Ложных Богов пали.

Возможно.

Она, конечно, ничего не сказала. Рааку стоял рядом с ней, наблюдая за тем же, что и она. Он наблюдал, не двигаясь, как и подобает сыну Кейджа. Подвергнуть сомнению его тактику значило бы усомниться в ее вере в самого Кейджа.

Возможно, она просто устала. Они прошли долгий и кровавый путь к этой точке, к этой Последней Войне. Скоро все это закончится. Скоро они дойдут до конца.

Победа будет за ними.

Возможно.

Валлия посмотрела на сброд на бульваре. Действительно ли они были настолько могущественны? И, подумав о поражениях, которые они нанесли ей за последние несколько месяцев, она поняла, что ответ был положительным. Тот факт, что не было никаких признаков королевы, мага, шулка или таинственного четвертого защитника, не заставил ее почувствовать себя лучше. Они пережили все, что она на них обрушила, и теперь были здесь.

— Я хочу увидеть сферу, — сказал Рааку. Он повернулся, не дожидаясь ее ответа, и направился к двери. Валлия бросила последний взгляд на катастрофу внизу и последовала за ним.

Они направились вниз по лестнице, охранники Рааку следовали в нескольких шагах позади. Теперь, когда все администраторы и слуги были заперты в своих комнатах, внутри замка царила пугающая тишина, и они могли слышать только эхо битвы снаружи.

Рааку быстро прошел через центральный коридор в тронный зал. Он распахнул большие двойные двери, как будто они ничего не весили.

Тронный зал уже давно лишился своей кричащей джианской помпезности. Сохранились только витражи, а также обломки старого трона, сваленные в кучу в дальнем конце.

Теперь в центре зала стояло яйцо с темной скорлупой. В кругу вокруг него, на коленях, со связанными за спиной руками, стояли сто пленных джиан. Позади них стояли двадцать солдат из Первого легиона, члены изначального племени Рааку, в красных доспехах и масках демонов.

Они поклонились, когда Рааку вошел в комнату, но он проигнорировал их и направился прямо к шару, проводя руками по его поверхности. В какой-то момент Рааку послал магический импульс сквозь оболочку, и Валлии показалось, что она увидела, как жидкость внутри отреагировала.

Пока Валлия ждала Императора, она слышала снаружи вой открывающихся врат Тонин. Скоро остатки могущества Империи будут брошены на язычников, и, во имя Кейджа, она надеялась, что этого будет достаточно. Она хотела выйти на улицу и быть со своей армией. Если это Последняя Война, она хотела сражаться вместе с ними. Она хотела победить или умереть, вместе с ними. Вместо этого она наблюдала, как Рааку ухаживает за сферой, в которой находилось то, что было известно только ему.

Она провела большим пальцем вверх и вниз по рукояти своего меча, вспоминая свои слова, сказанные Торви: «Если покажется, что все потеряно, тогда Рааку придет к нам, и ни один простой смертный не сможет победить сына Кейджа, какими бы силами ни одарили его Ложные Боги». Тогда она в это верила, но верит ли сейчас? Неужели она настолько слаба, что несколько неудачных сражений смогли поколебать ее веру? Она должна была покончить с собой только за то, что подумала об...

— Это тот меч, который я вам дал? — спросил Рааку, его голос был почти нежным, почти... отеческим. Он все еще стоял к ней спиной, его внимание было сосредоточено на шаре.

Валлия взглянула на скимитар у себя на бедре, словно проверяя — не то чтобы это было необходимо.

— Да. Это моя самая ценная вещь.

— Вы сохранили лезвие острым?

Она подумала об Иллиусе:

— Да, Ваше Величество.

Рааку повернулся к ней лицом:

— Тогда давайте спустимся вниз и сразимся в этой Последней Войне вместе, как мы делали, когда были моложе. Давайте прольем кровь и заберем жизни, как приказывает мой отец.

Он словно прочитал ее мысли. Так ли это? Заметил ли Рааку ее сомнения? Валлия отступила на шаг:

— Я с радостью пойду, Ваше Величество, но вам нет необходимости присоединяться ко мне. Оставайтесь здесь и ждите новостей о победе, которую мы одержим ради вас и могущественного Кейджа.

Рааку улыбнулся:

— Дорогая Валлия, вы все еще боитесь. Вы все еще сомневаетесь. Секановари не выиграешь, если будешь держаться в стороне от битвы. Мой отец требует крови и душ. Я отдам ему и то, и другое.

Валлия склонила голову:

— Да, Ваше Величество.

— Остальные из вас пусть ждут здесь, — сказал Рааку, обнажая меч. — Будьте готовы казнить пленников по моему приказу. Для того, чтобы я мог использовать сферу, потребуется кровь.

Валлия хотела спросить, что внутри, но не осмелилась. Это не ее дело.

Рааку снова пристально посмотрел на нее:

— Мы одержим победу, командор. В этом мире или в следующем.

109

Королева и Шулка

Айсаир

Зорика услышала визг. Даже затерянная в свете, вдали от мира, она его услышала. Где-то Тонин открывали врата, соединяя одно место с другим.

Почему-то это казалось неправильным. Если, конечно, она была мертва. Этот дьявольский вой разрушил ее покой.

Она потянулась наружу своими чувствами и нашла его источник, затем нашла еще один, и еще, и еще. Она проследила за магией, увидела, как она соединяет далекие места, понаблюдала за ней и поняла ее. Трюки Тонин мало чем отличались от тех врат, которыми когда-то пользовались джиане, которыми пользовалась она. Зорика знала, как это работает. Она знала, как это контролировать, как это остановить.

И, конечно, то, что она могла чувствовать все это, означало еще кое-что.

Я жива.

Зорике нужно было