— Помните: мы — важные гости! — с нескрываемым сарказмом шепнул Филипп друзьям, сидевшим по правую руку. — На нас будут делать большие деееньги, ууууу! — продолжал он, эмоционально жестикулируя и подвывая, словно страшилки из фильмов.

Когда же пошел обратный отсчет, ведущий со смешной кудрявой шевелюрой наконец уселся в свое кресло, и жестом призвал всех собраться. Филипп подмигнул в ответ, после чего пожелал друзьям удачи, приподняв сжатый кулак, и приготовился к первой части интервью.

— Добрый вечер! Добрый вечер, друзья! Мы снова вместе в эфире «За чашкой чая» и сегодня у нас в гостях Филипп Сэндмен, художественный руководитель театра «Кинопус», автор нашумевшей постановки под названием «Притча о бледном сыне», а вместе с ним — его коллеги Яэл Садот и Аарон Портер. Еще вчера — выпускники Театрального института, сегодня они уже завоевывают сердца зрителей и очаровывают их своей игрой. Давайте поближе познакомимся с нашими героями. Филипп, пару слов о себе и о том, как создался ваш творческий союз.

— Добрый вечер, и спасибо за приглашение на чашку чая. Для нас большая честь оказаться сегодня здесь.

— Для нас также немалая честь принимать у себя в гостях интересных людей с таким творческим потенциалом, как у вас. Итак, как же все началось?

Филипп понял, что с самых первых слов он умудрился отклониться от намеченной линии, и лишь в двух словах поведал о том, как начал работать…

— …с группой Роберта Коллинза. — Он хитро глянул на переглянувшихся Я'эль и Аарона и добавил: — Видите, как они реагируют? Вы обратили на это внимание?

Ведущий, не совсем уловив ход мысли Филиппа, застыл в полуулыбке.

— Говоря о нашей труппе, я только что сассоциировал их с именем руководителя их курса, и вы видели их реакцию. То же самое происходит, когда нас называют «Театром Филиппа Сэндмена». Время Роберта Коллинза прошло, и говорить сейчас о нас как о его выпускниках все равно, что покупать прошлогодний календарь — разве что в коллекцию. Я также не являюсь ни собственником этого театра, ни его создателем. Мне даже несколько неловко воспринимать себя его художественным руководителем, даже видя, что мои друзья по этому вопросу не протестуют, — смущенно улыбаясь, заметил Филипп. — Все, что вы видите на сцене, создается общими усилиями, общим трудом, все является результатом воплощения общих идей, и я не смогу, даже если очень захочу, умалить чью-либо роль в создании нашего театра. И кстати, я говорю не только об актерах, но и всех тех, кто помог привести помещение «Кинопуса» в надлежащий вид, снабдить его необходимым оборудованием…

— Но у театра ведь должно быть название, вы не согласны?

— Согласен… — немного задумавшись, ответил Филипп.

— Понимаете, в чем дело, — поддержал его Аарон, — когда что-либо не получается категоризировать, это начинают называть так, как видят сердцем. То есть, называть по имени, как бы называть своим настоящим именем.

— Ну, касательно настоящего имени отмечу, что я бы все же не хотел, чтобы его ассоциировали с моим именем, — продолжил Филипп пусть несколько коряво изложенную, но так успешно подброшенную реплику. — Но Аарон прав: если появляется что-то, чего раньше не было и что не попадает ни под одну из известных категорий, ему придумывают имя, а имена эти могут быть разными. Естественно, что имя создателя постановки становится главным кандидатом на такое почетное место и предпочтение отдается ему, а не, скажем, названию улицы, на которой расположено здание театра, или тому, что раньше было на его месте — пекарне, скажем, — но еще раз отмечу, что мы работаем вместе.

Ведущий вышел из ступора, умело обыграв эту ситуацию на камеру и сопроводив ее парой легких фраз типа «Вот такими дружными и скромными коллективами славится наше театральное сегодня».

— Замечу, — словно вспомнив что-то очень важное, вдруг добавил Филипп, — что мы очень большое внимание придаем именам и названиям, как в работе, так и в жизни. Я хотел бы уточнить, что имя нашей коллеги произносится с небольшой паузой посередине, словно в два шага: Я'эль, не Яэл.

— Восточное имя, насколько я знаю. Полагаю, что тема Востока продолжает интересовать вас, раз и сами действия вашей постановки частично происходят в одной из стран Востока. Расскажите, пожалуйста, как возникла идея создания спектакля.

— Во время одного из творческих отдыхов мы рассказывали друг другу истории, — чарующим низким голосом вошла в разговор Я'эль. — Это было похоже на игру, которая полностью поглотила нас. Все истории были такими разными, и каждая из них — интересной. Наверное поэтому мы решили взяться за общеизвестное повествование, оставив их на будущее.

— То есть, вы хотите сказать, что вы уже думаете о будущих постановках и даже знаете в каком направлении вам предстоит двигаться? — поинтересовался ведущий, не дождавшись дельного ответа на поставленный вопрос и начав плавно переходить к следующему.

— Полагаю, что, имея на руках такой ценный — и уникальный! — авторский материал, мы возьмемся за что-то другое лишь в случае, если это будет действительно чем-то особенным, или если условия вынудят. А «Притча о бледном сыне» насколько известна всем и каждому, настолько же и неизвестна большинству, — вдруг вернулась к теме второй части интервью Я'эль. — Все зависит от того, как читается произведение — глазами или сердцем. Артисты жертвуют собой, временем своей жизни, своими днями и ночами, чтобы почувствовать суть пьесы, пережить ее, преобразить и передать зрителю. Если подумать — как много на свете чудесных историй, которые хотелось бы показывать постоянно, и как мало артисты успевают из этого сделать за свою жизнь…

— И каждый раз, когда им это удается, они становятся самыми счастливыми из всех, — подхватил Филипп никем не замеченную паузу в речи Я'эль, — и они делятся своим счастьем, пока источник этот не иссякнет.

— В какие сроки был создан спектакль? — резко опустил их на землю ведущий.

— За два месяца, — еще более резко перевел на него стрелки часов Филипп. Ему больше не хотелось продолжать эту тему и своим словом он незримо сдерживал друзей. Все ждали ответного слова ведущего, которому в конце концов пришлось принять этот вызов.

— Кажется у нас