Филипп не сводил взгляда с синего пламени под туркой. Если бы он смотрел на воду в ней, можно было бы предположить, что она должна была вот-вот вскипеть и он пребывал в ожидании нужного момента, чтобы погасить под ней огонь. Но смотрел он именно на язычки пламени. Именно глядя на них он услышал эти слова, всколыхнувшие в нем море чувств и явившие воспоминания. Вот он сидит с Аароном в забегаловке рядом с институтом и тот говорит ему о своем желании создать театр. Вот он представляется удивленным его появлению студентам. Теперь они в «Закусочной», что рядом с ресортом. Почему-то ему вспомнилось то, как отец желал ему с друзьями приятного вечера. Под конец он увидел крестик, образованный двумя пересекающимися волнами, после чего вдруг последовательно вспыхнули и погасли три кадра: на первом был пугавший его черный дверной проход в ванную комнату, на втором — вид чрезмерно увеличившейся в размере очередной ступени из сна Омида, и, наконец, третий кадр выпал из его собственного видения ивового леса.

На самом деле прошло лишь несколько секунд, и на всем их протяжении, помимо просмотра картинок из подсознания, Филипп думал об открывавшихся перед ним перспективах. Эти два обстоятельства уже вступили в открытую конфронтацию, когда Филипп продолжил диалог.

— Все можно сделать. Было бы желание, — криво улыбнувшись, перевел он наконец взгляд с огня на гостя.

— И в вас оно еще не погасло, — улавливая настроение Филиппа, поставил логическую точку в первой части беседы Пол Фредрик.

— Их, на самом деле, так много, — продолжал Филипп. — Сегодня, например, мы должны были собраться с целью обговорить планы на намечающееся турне. Сейчас я в открытую говорю с вами об этом, потому что оно быстро обретает довольно-таки ощутимые формы. Нам нужно лишь прийти к общему знаменателю по паре вопросов и дать делу зеленый свет. Еще мы должны были обсудить список новых спектаклей, которые я хотел бы поставить на этой сцене. Мне хотелось бы дать шанс моим ведущим артистам самим создать свои спектакли, благо у них для этого есть все предпосылки. Актеров у нас пока что мало, и мне хотелось бы дать возможность способным студентам участвовать в наших постановках.

— Как интересно! — вдруг прервал его Пол Фредрик. — Вот вы говорите, «актеров мало», а до этого упомянули «ведущих артистов». Во-первых, хотелось бы понять, сознательно ли вы использовали два разных понятия: «актер» и «артист», и еще мне интересно, как получилось, что в таком малом их числе вы выделяете ведущих?

Вопрос этот несколько смутил Филиппа, хотя с другой стороны он дал хорошее направление для развития беседы. Можно было и показать разницу в понимании театральных терминов, и аргументировать свое видение костяка труппы, в обоих случаях акцентируя на полном контроле над ситуацией и на отсутствие в его речи случайных слов. Он хотел было начать отвечать на вопрос, но тут вскипел кофе в турке, и Филипп принялся разливать его в две изящные кофейные чашки. После он расположил их на подносе рядом с заранее купленной коробкой шоколадных конфет и переместился к столику.

— Сахар? — поинтересовался он.

— Нет-нет, спасибо. Не употребляю. А вот шоколад — это то, что надо. Темный, я надеюсь?

— Шоколад?

— Да.

— Ассорти.

— Отлично!

— Актер и артист — термины довольно часто…

— Нет-нет, Филипп, давайте припасем эти темы для прямого эфира. Я уверен, что каждая из них довольно интересна как для профессионалов, так и для широкого круга зрителей. Вы не согласны?

— Вполне, — задумчиво ответил Филипп, непроизвольно восхищаясь точностью выверенных шагов представителя телеканала и окончательно убеждаясь в том, что с этим типом нельзя разбрасываться словами.

С нескрываемым удовольствием пережевывая шоколадную конфету, «этот тип» хитро посматривал на него, будто читал мысли, которые Филипп был не в состоянии скрыть от его пронзительного взгляда.

«Интересно, с каким заданием он пришел сюда?» — думал Филипп, понимая, что сам он явился на эту встречу совершенно неподготовленным, и что сейчас с ним играют в какую-то большую игру. И еще ему было немного жаль, что он распорядился не приглашать сюда никого из своих друзей.

— Отличный кофе, Филипп! — похвалил его гость, причмокивая и вновь поднося к губам чашечку с ароматным напитком.

— А какие еще темы мы можем обсудить в эфире, — поинтересовался Филипп.

Пол Фредрик немного прищурился и, отставив чашку на стол, удобно расположился в кресле, закинув ногу на ногу. Соединив кончики оттопыренных пальцев обеих рук, он начал перебирать интересовавшие его темы, попеременно размыкая одноименные пары, начиная с больших.

— В самом начале у нас идет знакомство с гостем программы — с вами. Кто вы, как оказались у нас в эфире, что сделало вас героем нашей программы. В этом вам значительно помогает ведущий.

Обговорив первую тему, он перешел ко второй, вновь смыкая большие пальцы и теперь размыкая указательные.

— Вплотную подойдя к нашумевшей премьере, мы поговорим об истории ее создания. Не стоит углубляться в детали создания самого театра — лишь спектакля. Мало кого будет интересовать то, через что вы прошли и с чем вам пришлось столкнуться. Для этого существуют программы несколько иного рода. Мы же знакомим зрителей со значительными событиями страны и с персонами, непосредственно связанными с ними.

— Позвольте вопрос, — попросил его Филипп, подняв вверх указательный палец. — Я могу привести с собой друзей, или мне…

— Да, вы можете появиться в компании из двоих соучастников, пары — парня и девушки, но тогда мы должны будем уделить время и им, и какие-то из интересующих вас лично вопросов придется опустить. Подумайте, сделайте выбор и сообщите в ближайшие два дня, хорошо? — спросил Фредрик Пол, смыкая указательные и размыкая средние пальцы. — Далее у нас на очереди несколько телефонных звонков от зрителей. Прямой эфир нужно ощущать, а возможностью высказаться нужно уметь пользоваться. Поэтому к нам поступают звонки с вопросами к героям программы.

Средние пальцы сомкнулись, но дальнейших манипуляций не наблюдалось.

— Рекламный блок, — пояснил гость. — Дальше у нас идет