Серая Сова настороженно выпрямился на стуле и с тревогой посмотрел на него. В глазах девушки мелькнул страх.

– Нет! Они будут презирать меня. То, что я делала, слишком постыдно.

Чарльз покачал головой:

– Нет в Божьем мире мужчины или женщины, которые не нуждались бы в прощении за что-то. Ближайшая отсюда – деревня Красного Медведя. Я отвезу тебя туда и поговорю с вождем.

Она хотела возразить, но промолчала. Серая Сова тоже ничего не сказал. Очевидно, идея показалась ему разумной.

Маджи собрал карты вместе и выровнял колоду.

– Как я рад, что мы наконец уберемся отсюда! Дурное место.

– Мы с Серой Совой повезем девушку, – сказал ему Чарльз, – а тебя я попрошу посадить Гуса на одного из мулов и скакать прямо в форт Ливенворт, к бригадному генералу Дункану. Сделаешь?

– Не знаю, Чарли, – нахмурился Маджи. – Не хочу я отпускать тебя обратно к этим индейцам без своего собственного колдуна. Тот шаман, Свистящая Змея, наверняка до сих пор не успокоился.

– Ничего с нами не случится. – Чарльз совсем не был в этом уверен, напротив, новая встреча с шайеннами тревожила его, но долг оставался долгом. – Мы обернемся туда и обратно за час. А теперь послушай меня. Из Ливенворта ты должен отправить телеграмму от моего имени. В соседней комнате я видел бумагу. Я напишу текст.

– Ладно, – согласился Маджи.

Чарльз чувствовал себя словно выжженным изнутри. Он подошел к двери, распахнул ее и посмотрел на тысячи звезд, сиявших ярче обычного на безоблачном небе. И подумал о Висячей Дороге. В этом году он чуть было не отправился по ней. Он так устал.

– Господи, как же хочется курить! – пробормотал он.

Утром он написал текст телеграммы и проследил за тем, чтобы Маджи аккуратно спрятал листок в переметную суму вместе с кремневым пистолетом, мешочком пороха и коробкой фальшивых пуль. Потом он вынул висящий на стене портрет из рамы и свернул полотно в рулон. Холст был сухим и хрупким; один угол оторвался. Он осторожно связал картину кожаным ремешком.

Из одеяла, выстиранного и высушенного на ограде загона, он вырезал большой квадрат с разрезом посередине, смастерив таким образом маленькое пончо для Гуса, на манер своего собственного. Потом посадил мальчика на мула, накрытого привязанной к поводьям попоной – лишней сбруи в конюшне не оказалось.

Гус был похож на маленького старичка, бледного и испуганного.

– Обними папу, – попросил Чарльз.

Мальчик глубоко и протяжно вздохнул. Он все еще был насторожен. В его глазах мелькнула боль. Чарльз сам обнял его:

– Все будет хорошо, малыш. Скоро я приеду к дяде Джеку, и все будет хорошо.

Но он не был в этом уверен. Могли понадобиться месяцы, а то и годы заботы и любви, чтобы исцелить мальчика. А скрытые шрамы могли так никогда и не зажить. Он еще раз порывисто обнял сына, прижав к себе его хрупкое тельце.

Гус осторожно положил руку на его голову, но через мгновение отдернул ее. На его спокойном лице не отразилось никаких чувств. Что ж, даже это короткое прикосновение уже было началом.

– Береги его, – строго сказал Чарльз Маджи-чародею.

– Не беспокойся, – ответил тот.

Чарльз и Серая Сова смотрели им вслед, пока мальчик и солдат не исчезли за туманным горизонтом на северо-востоке.

Индеец помог Чарльзу выдернуть две жерди из ограды загона и обтесал их ржавым топором. Потом они вдвоем соорудили волокуши для Женщины Зеленой Травы. День снова был солнечный; дул легкий свежий ветерок. Когда мужчины несли ее к волокушам, Женщина Зеленой Травы не произнесла ни слова.

Чарльз уже оседлал Дьявола; накануне поздно вечером они привели к ранчо своих лошадей. Для этого пришлось пройти мимо трупа Бента. Стервятники уже принялись за американского Бонапарта и превратили его одежду в окровавленные лохмотья.

– Дурное место, – сказал Серая Сова, садясь на свою лошадь. – Я рад уехать.

– Ты пока тащи волокушу вдоль ручья, вон к тем дубам. Я догоню вас через несколько минут.

Серая Сова тронулся с места, ведя рядом мула. Женщина Зеленой Травы тихо вскрикнула, когда волокуши наехали на острый камень. Серая Сова оглянулся на нее с виноватым видом. Его лошадь побрела дальше. Девушка придерживала раненую ногу и смотрела в небо.

Чарльз занес в дом ржавый топор. Одним ударом разбил в щепки бочонок из-под гвоздей. Потом разрубил стол и два стула. Размашистые удары отдавались в руках острой болью.

Он сложил все деревянные обломки вместе и чиркнул одной из немногих оставшихся у него спичек. Когда он уезжал, за его спиной уже вовсю пылало висковое ранчо.

Они подъехали к деревне Красного Медведя на берегу Суитуотер под проливным дождем. На этот раз никто не пытался угрожать Чарльзу, а те немногие индейцы, что выглядывали из типи, чтобы посмотреть, кто приехал, тут же прятались внутрь, потому что не забыли белого бородача, который командовал черным колдуном. Правда, в этот раз колдуна с ним не было, но колдовство наверняка еще действовало.

Свистящей Змеи нигде не было видно. Они передали Женщину Зеленой Травы под опеку жены Красного Медведя, толстой, беззубой шайеннки. Женщина Зеленой Травы была не из их деревни, но вождь о ней слышал.

– Она пойдет с нами до форта белых, – сказал Красный Медведь в своем типи.

Чарльз сидел у огня и костяной ложкой ел какое-то тушеное мясо. Из чего оно было приготовлено, его больше не интересовало.

– Ты собираешься сдаться военным? – спросил он.

– Да. Решил после долгих размышлений и совета с остальными. Если мы не сдадимся, или мы умрем от голода, или нас убьют. Все в деревне согласны с этим, кроме восьми воинов из клана Собак, они сдаваться не хотят. Я сказал, что не поведу на смерть стариков и младенцев только ради того, чтобы сохранить честь их клана. Да, мою гордость это тоже ранит. Когда-то и я был храбрым воином. Но я давно понял, что храбрость и мудрость не всегда шагают рядом. Жизнь дороже гордости.

Чарльз вытер жир с губ. И ничего не ответил.

Он не спал уже двадцать четыре часа, но нужно было ехать. Красный Медведь тоже так думал.

– Воины-Собаки знают, что ты здесь. Они гневаются.

Значит, разумнее всего было поскорее убраться из деревни. Чарльз церемонно поблагодарил добрую жену Красного Медведя и самого вождя за гостеприимство. Сказал, что хотел бы попрощаться и с Женщиной Зеленой Травы. Жена вождя отвела его в соседнее типи, где устроила девушку. Индианка лежала рядом с маленьким костром, закутавшись в бизонью шкуру и опираясь спиной на шерстяную подушку. Чарльз взял ее за руку:

– С тобой все будет хорошо.

Опухшие глаза снова наполнились слезами.

– Ни один мужчина больше никогда не возьмет меня. Я так тебя люблю. Мне бы очень хотелось, чтобы ты хоть раз лег со мной.