Важнейшее значение в этих стратегических расчетах играл фактор времени. Вступление Америки в войну не обязательно оказалось бы фатальным при условии, что Германия успела бы завершить войну на востоке в следующем году. Как объяснял сам Шпеер своим ближайшим коллегам, было чрезвычайно важно усилить наступательную мощь вермахта с тем, чтобы он мог одержать победу на востоке зимой 1942/1943 г. В противном случае пришлось бы вести «войну на истощение», в ходе которой даст о себе знать вся мощь англо-американской коалиции. Если не в 1943 г., то, несомненно, к 1944 г. Германия окажется, как выразился Шпеер, в «иной ситуации»[1747]. Даже тем, кто сохранял веру, было ясно, что Германия сможет удержать инициативу лишь в том случае, если вермахт в течение следующих двенадцати месяцев нанесет в Советском Союзе действительно сокрушительный удар. Таким образом, сезон 1942 г. был последним периодом в истории Третьего рейха, когда за работой военной экономики стояла хоть сколько-нибудь обоснованная стратегическая идея. И несмотря на кризис доверия, последовавший за поражением под Москвой в декабре 1941 г., именно благодаря этой обоснованности военная экономика Германии в 1942 г. по-прежнему опиралась на широкий консенсус, объединявший экономическую элиту и большую часть рабочей силы[1748]. А Шпеер, безусловно, нуждался во всей помощи, которую он мог получить.

Полномочия Шпеера при его назначении министром вооружений в феврале 1942 г. были не более широкими, чем у Фрица Тодта. Шпеер не обладал контролем даже над всей военной промышленностью, не говоря уже о промышленности вообще. Непосредственно в его ведении находились только поставки материальной части для армии. Лишь в области боеприпасов Шпеер отвечал за все три рода войск. Вплоть до лета 1943 г. он контролировал примерно 45 % оружейной промышленности, дававшие около 1/6 всего производства в промышленности[1749]. Как мы уже видели, чиновники, занимавшиеся армейскими поставками, уже в 1940 г. столкнулись с тем, что после назначения Тодта их сфера ответственности существенно сузилась. Главной жертвой возвышения Шпеера в 1942 г. пало военно-экономическое управление вермахта во главе с генералом Томасом, расчлененное и лишенное возможности предъявлять какие-либо претензии на общее руководство военной экономикой[1750]. Однако флот и люфтваффе сохранили свои собственные управления вооружений. Флот вошел в сферу, подконтрольную Шпееру, лишь в июне 1943 г. Люфтваффе, на которые работали 35–40 % оружейной промышленности, до весны 1944 г. располагали независимой индустриальной организацией, и в этой сфере приказы отдавал Эрхард Мильх, а не Альберт Шпеер. С учетом такого распределения ответственности немецкую военную экономику после февраля 1942 г. следует рассматривать как партнерство

Мильха и Шпеера[1751]. «Шпееровские» секторы отвечали лишь за половину того прироста в производстве вооружений, который был достигнут с февраля 1942 г. по лето 1943 г. На 40 % он был обеспечен благодаря росту производства для люфтваффе. Остаток приходился на флот и химические заводы, строившиеся в рамках Четырехлетнего плана.

Практическим и политическим ядром этого альянса являлся центральный плановый комитет (Zentrale Planung), несомненно, представлявший собой наиболее существенную организационную инновацию из всех последовавших за назначением Шпеера[1752]. Zentrale Planung был не придатком к Министерству вооружений Шпеера, а всеобъемлющим органом, которым совместно руководили Шпеер, Мильх (как представитель люфтваффе) и Пауль Кернер, секретарь Германа Геринга. На его заседаниях также часто присутствовали Ганс Керль из Рейхсминистерства экономики, гауляйтер Заукель как специальный уполномоченный по трудовым вопросам и Герберт Бакке из Министерства продовольствия. Кроме того, работа Zentrale Planung также требовала частого присутствия Плейгера как главы угольной отрасли и важнейших представителей сталеплавильной промышленности. Именно должность председателя Zentrale Planung позволяла Шпееру реально претендовать на общий контроль. Однако на практике деятельность Zentrale Planung осуществлялась коллективными усилиями, во главе которых стояли Шпеер и Мильх, совместно контролировавшие 90 % производства вооружений. Мильх присутствовал буквально на всех сессиях комитета и выступал на них как носитель абсолютной власти в своем секторе[1753]. Принципиальное различие между Шпеером и Мильхом носило политический, а не функциональный характер. Шпеер, не знавший себе равных в смысле доступа к Гитлеру, по этой причине играл роль главной инстанции, посредством которых требования Гитлера передавались вниз по иерархической лестнице.

Многочисленные попытки создать центральный орган управления военной экономикой Германии предпринимались еще начиная с 1936 г., и в центре всех этих попыток тем или иным образом стоял Геринг. Даже в 1942 г. Шпеер

официально именовался специальным уполномоченным Геринга по вооружениям, a Zentrale Planung формально работал с благословения Геринга. С учетом этого факта реальное значение Zentrale Planung состояло в том, что он действительно собирался на регулярной основе, тем самым приобретя подлинную институциональную легитимность, в то время как его процедуры становились все более формализованными, а его работа – все более упорядоченной. Всего с 27 апреля 1942 г. до конца войны Zentrale Planung собирался 62 раза. Пятьдесят два из этих заседаний состоялись на протяжении первых 20 месяцев существования комитета, с апреля 1942 г. по конец 1943 г., примерно раз в десять дней, и это сделало Zentrale Planung истинным руководящим органом немецкой экономики военного времени.