противника. Однако многие компетентные специалисты, в том числе служивший тогда военно-морским атташе СССР в Испании и главным военно-морским советником Н. Г. Кузнецов, считают, что погреба с боезапасом вполне могли взорваться и из-за отвратительного несения службы командой линкора, безалаберности и неосторожного обращения с огнем. Зато нет никаких сомнений в диверсионном происхождении другого знаменитого взрыва, 10 января 1938 года уничтожившего находившийся в мадридском метро крупный секретный склад боеприпасов. “Пятая колонна” осуществила в Испании множество актов саботажа, самые отвратительные из которых совершали в военных госпиталях некоторые врачи — сторонники националистов. Зафиксированы случаи, когда они без медицинских показаний ампутировали раненые конечности у бойцов и особенно командиров интербригад, имевших несчастье попасть к ним на операционный стол, и таким образом навсегда и безвозвратно калечили людей.

Необходимо отметить, что проводимые республиканцами диверсии в основном затрагивали только военные объекты. Резидентуры НКВД, а позднее и в меньших размерах и РУ РККА организовали подготовку диверсантов и специалистов по партизанской войне. В Испании проверялись разработанные в предшествующие годы тактические решения в области специальных операций, для руководства которыми и одновременно для приобретения боевого опыта в страну направлялись офицеры разведки и командиры действовавших в тот период в РККА так называемых саперно-маскировочных взводов. Рядовой состав диверсионных формирований предстояло готовить на месте. Вначале открылись школы в Мадриде и Бенимамете с 200 курсантами в каждой, позднее еще три, а всего число школ достигло шеста, причем в барселонской единовременно обучались 500 курсантов. Так родились республиканские войска специального назначения. В резидентуре линией “Д” (диверсии) руководил стоявший у истоков возникновения советского спецназа знаменитый подрывник и диверсант Илья Григорьевич Старинов.

Специальные операции в Испании осуществлялись силами мелких (5 — 10 бойцов) и крупных (до 100 бойцов) групп и отрядов, рейдировавших в тылу противника и находившихся там от полутора недель до трех месяцев. Осенью 1937 года все распыленные по фронтам партизанские часта, костяком которых являлись бойцы интербригад, были объединены в 14-й специальный корпус численностью в 5000 человек. Такая принципиально новая форма организации сил специального назначения позволила им проводить глубинные операции и эффективно нарушать тыловые коммуникации войск националистов, так и не научившихся бороться с подобным противником. Достигнутые республиканскими подразделениями специального назначения результаты оказались весьма высокими. Группы партизан проникали во франкистский тыл на глубину до 150 километров и постепенно от более простых операций перешли к сложным, вплоть до нападений на лагеря для освобождения пленных и захвата не защищенных крупными гарнизонами небольших городов, как это случилось в Сеговии.

Резидентура внешней разведки выполняла задачи, далеко выходящие за рамки первоначально поставленных целей, а ее сосредоточение на диверсионной деятельности осуществлялось отнюдь не в ущерб добыванию разведывательной информации. Весьма важным аспектом явилось использование прибывающих добровольцев в интересах разведки, и не только на территории Испании. Находили применение даже их личные документы. Согласно действовавшим правилам, волонтеры получали временные имена и сдавали на хранение свои паспорта. При отъезде домой документы возвращались им обратно, а паспорта погибших отправлялись в Советский Союз для использования нелегальной разведкой в создании легенд прикрытая. Поскольку точка являлась одновременно и резидентурой, и представительством НКВД СССР при МВД Испании, ее помощь спецслужбам правительства заключалась не только в консультациях и обучении. Советские партнеры организовывали встречи с агентурой во Франции, помогали осуществлять связь, выводили агентов на места и даже самостоятельно проводили некоторые операции в интересах республиканцев. Этот процесс был отнюдь не бескорыстным, использование испанской агентуры помогало загранточке добывать нужную информацию. Проводилась и работа на отдаленную перспективу. Кроме официальных учебных центров для диверсантов, существовала и нелегальная, скрытая от испанского правительства разведывательная школа под кодовым обозначением “Строительство”, в которой обучалась агентура из числа интербригадовцев.

Однако со временем условия работы усложнились. Вопреки утверждениям традиционной советской историографии и пропаганды, коммунисты никогда не являлись основной и решающей силой в правительстве Народного фронта. Главную роль в нем играли социалисты, а КПИ располагала всего двумя министерскими портфелями. Интересы коммунистов далеко не всегда совпадали с линией правительства, что создавало двусмысленную ситуацию. Советская разведка поддерживала КПИ, но должна была тщательно скрывать этот факт, поскольку резидентура была официально аккредитована при правительственном министерстве и теоретически не могла взаимодействовать ни с одной из политических партий. В мае 1937 года Хуан Негрин сменил Ларго Кабальеро на посту премьер-министра, а через два месяца социалисты стали понемногу вытеснять коммунистов с ключевых постов в государстве и еще более усилили этим политическую напряженность. Москва требовала развертывания широкомасштабной работы против троцкистской ПОУМ, но ее требовалось проводить с особой осторожностью.

Борьба НКВД с троцкистами стала, пожалуй, самой неприглядной страницей деятельности испанской резидентуры, в истории которой физические ликвидации членов ПОУМ перемежались с политическими провокациями, фабрикацией фальшивок и “черной” пропагандой. Периодически становясь достоянием гласности, острые акции сильно компрометировали и СССР, и компартию Испании. Кабальеро был противником “чистки” троцкистов и полагал, что поскольку и троцкисты, и ортодоксальная КПИ, в сущности, являются коммунистическими партиями, то все вопросы они должны решать исключительно между собой. Однако тайно поддержанный коммунистами его преемник Негрин дал согласие на действия против оппозиционеров. Это стало достоянием гласности и было чревато крупным скандалом, но ситуацию неожиданно разрядили события мая 1937 года. ПОУМ и анархосиндикалистское объединение ФАИ — НКТ сняли свои войска с фронта, ввели их в Барселону и подняли в Каталонии и Мадриде антиправительственный мятеж. В военное время такие действия, повлекшие гибель, по различным данным, от 400 до 900 человек, однозначно квалифицируются как предательство, и после подавления мятежа “Сегуридад” на вполне законном основании арестовала весь состав центрального комитета ПОУМ.

 Андреас Нин

Орлов сфабриковал документы, доказывающие связь его генерального секретаря Андреаса Нина с Франко, после чего обвиняемого под конвоем отправили в столицу, но до места не довезли. Нин исчез, при этом ни у кого не вызвало сомнений, что с троцкистом расправились люди из НКВД. Разразился сильный шум и протесты против самовольного присвоения советскими представителями права решать вопросы жизни и смерти испанских граждан, однако накалявшаяся обстановка на фронте и спасавшие республику поставки советских вооружений заставили забыть о самоуправстве чекистов. Вне зависимости от истории с Нином, 1937 год принес охлаждение в отношениях между республиканскими и советскими разведывательными службами, усугублявшееся доносившимися из СССР неясными сведениями о массовых репрессиях против высшего эшелона политиков, военных, чекистов и прочих известных людей. Однако  внешнюю разведку пока не трогали, ее очередь должна была наступить позднее, и работа резидентуры шла обычным порядком.

Весной 1938 года республиканцы потерпели на всех фронтах тяжелые поражения. Их армия