было оставлено без внимания и без развития открытое досократиками понятие Истины как не-сокрытости (алетейи), которое, как мы полагаем, и есть вышеозначенная нами мысленная конструкция? (Следует попутно заметить, что в нашем понимании алетейи как не-сокрытости, мы будем следовать Хайдеггеру). Спрашивается, какие факторы способны были помешать разработке понятия алетейи и почему Истина как не-сокрытость вдруг так неожиданно превратилась в истину как достоверность уже у Платона и Аристотеля, то есть спустя всего лишь 1,5 – 2 сотни лет после Парменида? Ведь были же какие-то достаточно веские основания к этому?

В дальнейшем, при выяснении данного вопроса, будем придерживаться следующего плана изложения. Сначала, в п. 1, по аналогии с другими приведенными нами примерами идей, изложим структурно-функциональный состав самой идеи алетейи. А заодно здесь же дадим сопоставление этой идеи с идеей бытия. И сделаем мы это с той целью, чтобы увидеть принципиальное различие категорий Бытия и Истины. Затем в п. 2 разберем вопрос, так в чем же все-таки заключается суть классического понятия истины как достоверности (соответствия, когерентности) и в каких взаимоотношениях это понятие находится с понятием алетейи. Здесь мы постараемся уяснить себе, какими факторами была обусловлена необходимость возникновения понятия истины как достоверности. И наконец, в п. 3 изложим нашу точку зрения на то, в чем именно заключена причина забвения понятия алетейи.

п. 1. Структурно-функциональный состав идеи алетейя

Для того чтобы высказать хотя бы некоторые соображения по вопросу забвения понятия алетейи как не-сокрытости, начнем с того, что разберем саму идею алетейи: в чем она заключается, каковы составляющие ее сущие, что находится в роли подручного средства, какова его сущность и какую функцию, соответственно, оно и она исполняют. Итак, основными элементами этой идеи – конечно, кроме человека и общества, в котором он живет, – являются:

– во-первых, сама сокрытость – лета, то есть то, что еще находится в скрытом от нас состоянии и как бы в нашем забвении (неведении, Ничто), которое является исходной, фундаментальной позицией нашего существования;

– во-вторых, это не-сокрытость – алетейя, характерной особенностью которой является уже возникшее присутствие какой-то новизны пока что непонятного нам вида;

– и, в-третьих, – это сама Новизна.

Весь вопрос только в том и заключается, в какой форме перед нами возникает то, чего ранее не было ни в нашем представлении, ни в нашем владении. То есть, что является результатом «вычитания» сокрытости (леты) из не-сокрытости (а-летейи). Иными словами, что является содержимым привативной частицы «а». И, конечно же, вряд ли можно полагать, что греки были настолько примитивны, что могли бы связать алетейю, положим, с появлением из-за угла дома незнакомого им человека или с лицезрением какой-либо неизвестной вещи, перенесенной из темного угла дома к светлому окну. Скорее всего, третьим элементом данной идеи была для них сама Новизна, но такая Новизна, которая, как мы полагаем, способна исполнять какую-либо важную функцию, то есть она должна быть подручным средством. И естественным было бы предположить, что таким подручным средством является интеллектуальная Новизна в виде интуитивно–инсайтной идеи, той идеи, которая исполняет функцию повышения духовно-материального состояния сообщества и возникновение которой является наиболее запоминающимся событием нашей интеллектуально-духовной жизни. Ведь только благодаря тому, что возникновение новых идей запечатлевалось не только в нашем уме (сознании, памяти), но и в нашей душе (как эмоциональные проявления нашей психики), только поэтому в культуре была зафиксирована идея Истины как не-сокрытости (несмотря на последующее искажение и забвение этого понятия).

Итак, подручным средством в структуре самой идеи алетейи, как мы полагаем, является объективная идея, обладающая сущностным свойством (сущностью, «чтойностью», по Аристотелю) абсолютной Новизны, той Новизны, которой еще не было в обиходе человеческого существования и жизнеустроения и посредством которой осуществляется функция повышения духовно-материального состояния сообщества. И если мы вернемся к изложенной нами структуре бытия (см. Раздел 6.1. «Где…прячется бытие?», п. 4), то заметим, что обе они – и структура бытия и структура алетейи – тождественны в части той функции, к которой предназначены их подручные средства: человек и объективная идея, соответственно. А именно, повышение культурного состояния сообщества.

Как видим, общим для этих идей является функция, разными же, в основном, – все остальные пункты. Но если общим в этих идеях является функция, исполняемая различными подручными средствами, то может быть это подскажет нам, в чем именно принципиальное различие между Бытием и Истиной. Ведь метафизическая судьба этих категорий переплетена, но так и не разграничена на всем протяжении развития философии. Но что же получается из нашего сопоставления? А получается то, что, если объективная идея, обладающая абсолютной новизной – это Истина как сущее (каковыми является и идея, и закон, и умозаключение и т. д.), то человек, обладающий свойством генерировать идеи – это то сущее, которое осуществляет процесс Бытия. И результатом этого процесса является наивысшее сущее – Истина. Так что идея Бытия в некотором роде – она же и есть идея Истины как мысленной конструкции: только Бытие – это сам процесс возникновения Истины, в то время как Истина – это результат этого процесса в виде развернутого комплекса сущих, взаимосвязи между которыми образуют вполне определенное смысловое содержание, так же являющееся сущим. Таким образом, идея Бытия есть идея процесса, а идея Истины есть идея сущего.

Но эти идеи как сиамские близнецы имеют общую срединную область сращения, а именно, область оперирования объективной идеей: и Истина через объективную идею выходит к своей функции, и Бытие через человека, обладающего свойством генерировать объективные идеи также выходит к той же функции. И если идея Бытия есть идея процесса, а идея Истины есть идея сущего, то Бытие потому и не является сущим, – о чем неустанно напоминал Хайдеггер, – что оно им в принципе не может быть, поскольку оно по определению есть процесс. Не в этом ли кроется «секрет» онтологического различения между Бытием и сущим? Но, с другой стороны, не в этом ли причина постоянного отождествления Бытия с сущим на всем протяжении развития метафизики? И не отсюда ли тождественность изначальных древнегреческих понятий алетейи, Бытия и природы, разошедшихся, как мы знаем, только после того, как у Парменида, а отчасти у Платона и Аристотеля произошло насильственное искажение этих понятий: Бытие как возникновение новизны трансформировалось в существование (присутствие) то ли «целокупного» сущего (уже у Парменида), то ли идеи (у Платона), то ли энергии Перводвигателя (у Аристотеля), то ли воли (у Шопенгауэра, Ницше и самого Хайдеггера); а Истина как не-сокрытость превратилась в истину-достоверность. Что же касается древнегреческого понятия природы (фюсис), которое во многом тождественно изначальным понятиям алетейи и Бытия, то в нем все же