Холодный взгляд с высоты своего роста. Протянуть подписанный договор, держа его, будто ядовитую змею, кончиками холеных аристократических пальцев.

— Аааа… Ну, давайте.

Ты думаешь, я позволю тебе «сохранить лицо», дар Аккалабата? Нет, здесь не будет красивой дипломатической церемонии. Представление будет идти по моему сценарию. Унизительное представление!

Равнодушный зевок, скрюченная пятерня, татуированная и исколотая колечками и колокольчиками, небрежно берется за договор и сует наугад одному из стоящих рядом чиновников.

— Лорд Синт! Лорд Элли! Выйдите вперед и поклонитесь Его Величеству императору Хортуланы.

Держитесь, мальчики. Вы у меня умницы, вы всё понимаете, у нас всё будет хорошо… Зачем я себя уговариваю? Да, я знаю, что у меня не такой, как всегда, у меня хриплый, надтреснутый голос, и это слышат все окружающие. И вы тоже это слышите. Только не надо на меня оборачиваться, просто выйдите вперед и поклонитесь…

Движение среди аккалабов. В первом ряду рядом с лорд-канцлером — еще двое в светло-жемчужных плащах, как две капли воды похожие друг на друга и на отца — изяществом, копнами пепельно-серых волос, спадающих на плечи, горделивой посадкой головы на широких плечах. Только придворный лед еще не затянул их глаза, как у лорд-канцлера. Под пушистыми ресницами — пенящийся водоворот Эль-Зимбера.

— Кто из них кто?

Я не могу поверить! Я до сих пор не могу поверить, что они это делают! Отдают такую красоту — мне, уроду! Непонятно зачем. Сумасшедшая королева, сумасшедший лорд-канцлер — они, что, все безумны там, на этой планете? И эти двое — ненормальные? Нет, не может быть — с такими глазами, с такой неуловимой улыбкой на тонких губах… У меня блутен сейчас закипит в бурдюках, между ног привязанных! Меня же на руках придется выносить из этого зала!

Шаг вперед, еще один… к своей новой собственности не спеша приближается властелин Хортуланы. Поднимает за подбородок склонённые головы, заглядывает в глаза. Даже на коленях стоя, не намного ниже его дары Аккалабата. Император Хорт не скрывает довольной улыбки. Четыре пальца на каждой руке сложив чашечкой, держит за подбородки — одного левой рукой, другого — правой. Как королева Аккалабата. Но большим пальцем, с длинным перламутровым ногтем, не царапает щеки, а ведет по губам, раздвигает их, трогает зубы, массирует десны… Прямо здесь, в зале Торговой гильдии. Кто-то в толпе хортуланцев нервно вздыхает.

— Справа — Синт, слева — Элли, Ваше Величество.

Неужели он не чувствует ненависти, которая исходит сейчас от меня, от каждого, кто стоит за моей спиной? Бессильной ненависти. С каким удовольствием мальчики бы изрубили в куски этого худосочного лилипута со всей его свитой! Но им не оставили даже кинжалов. Ничего, чтобы себя защитить. Игрушки императора Хортуланы! Стоимость одного приличного военного корабля, которым мы все равно никогда не научимся управлять…

Лорд-канцлер Аккалабата всем своим видом дает понять, что церемония окончена. Хортуланский военный крейсер ждет на космодроме — пора перебираться туда, чтобы вступить в права владения. Завтра аналогичная процедура предстоит с ситийцами, надо собраться с силами. Еще один глубокий поклон. Аккалабы ждут позволения покинуть зал.

Император Хорт медлит — он наслаждается своим приобретением. Наконец он соизволяет заметить напряженные позы своих визави и нетерпение на их лицах.

— Ну, Вы свободны, мой дорогой… абсолютно свободны. Желаю Вам успеха завтра с ситийцами. Держите ухо востро, они очень несимпатичные.

Провались ты сквозь землю, любящий отец, верный раб своей королевы! Я же чувствую, каково сейчас этим двоим, как я им отвратителен, как им больно и стыдно, что на глазах у тебя, у всех твоих присных, я ощупываю их, разглядываю, как рабочий скот. И в то же время как мучительно боятся они того, что вот сейчас ты уйдешь и они полностью окажутся в моей власти. Мне их жалко, и я не хочу этой жалости. Потому что я хочу эту красоту, и я буду ей владеть так, как мне вздумается!

Император Хортуланы с легкомысленным видом помахивает рукой вслед покидающим зал аккалабам. Поклониться он даже не думает. Когда в зале остаются только его приближённые, он возвращается к двум согбенным фигурам в серых орадах, обнимает их сзади за плечи и громко смеется. Он хохочет до слез, долго и счастливо, пока кто-то из придворных не осмеливается напомнить ему:

— Ваше Величество, блутеносборники… они переполнены. Пора поменять.

* * *

Глаза у Хорта по чайному блюдцу. Он, не отрываясь, таращится на Кателлу, стараясь не пропустить ни одного образа, ни одного ощущения из тех, которые она транслирует.

Она делает вид, что устала, и просит позволения сделать паузу. Хорт кивает. Ему надо переварить впечатления. «Бедный мальчик! — думает Кателла, заслонившись ментальным экраном. — Они ему там совсем ничего не рассказывают. История-то общеизвестная. Ладно, Аккалабат: здесь ее попытались скорее забыть. Но на Хортулане… я думала, ее знает любая мышь в королевском дворце. Из этого никогда не делалось тайны».

— Ну, дальше! Дальше-то что? — Хорт уже готов продолжать.

— Дальше? Император начал с Элли. Ему хотелось прекрасную деле, а он не смог трансформировать парня. Переходил от гнева к депрессии в течение нескольких дней, потом… — Кателла облизывает пересохшие губы, отводит глаза. Хорт, по-своему истолковав ее нерешительность, ковыляет с пластиковым стаканчиком местного вина. Кателла запомнила: это лучший сорт — эгребское. Благодарные аккалабы балуют своего спасителя. Она благодарит и старается пить подольше, соображая, как бы сформулировать неудобную мысль. С последним глотком приходит решение: нечего щадить императора Хортуланы! Он знает кое-что и похуже.

— В общем, только после того как на Элли потопталась вся императорская гвардия — от первого офицера до последнего солдата — им удалось ее трансформировать. Императору была предоставлена искомая прекрасная деле. Только полностью обезумевшая от боли и унижений. Понести она от них не могла, ты знаешь…

— Да уж, — довольно мяукает Хорт. — В ум себе не возьму, почему другие планеты не хотят позаимствовать у нас это справедливое и мудрое установление: для оплодотворения требуется добавить сперму главы государства? Придумали себе де-мо-гра-фи-чес-кие проблемы, — он с явным удовольствием выговаривает ученое слово. — У кого кризис рождаемости, у кого — перепроизводство населения. У нас такого не бывает. Каждый отец семейства, прежде чем таковым стать, должен получить у императора толику животворного семени. Если, конечно, император соблаговолит… а может и не соблаговолить, — зевает император. — Давай дальше.

Кателла закатывает глаза. Все-таки он невыносим!

— Итак, сумасшедшая прекрасная деле была предоставлена императору Хорту. Он объявил ее своей плодоносящей женой…

— Это еще что такое? — прерывает Хорт.

— Был такой титул. Его отменил твой дедушка, который отчего-то решил прожить с твоей бабушкой всю свою жизнь. До него у императоров Хортуланы были гаремы…