Скорпион снова взглянул на собор. Его наверняка вызывали с «Пресвятой Морвенны».

– Действуй, – велел он Скафандру.

Скафандр доложил, что радиограмма снова и снова повторяется: это аудиоголографическая запись.

– Показывай, – распорядился свинья, вдруг усомнившись, что сигнал имеет отношение к собору.

В десятке метров перед ним на льду появился силуэт. Скорпион никак не ожидал этой встречи, более того, он даже не узнал своего визави. Тот не носил скафандра и обладал весьма необычным, асимметричным строением тела, как будто всю жизнь прожил в условиях невесомости. Существо располагало вспомогательными пристегнутыми руками, его лицо походило на поверхность выдержавшей легкую ядерную бомбежку планеты. Это ультра, решил Скорпион, но после секундного размышления пришел к выводу, что, скорее всего, имеет дело с представителем менее общительных космических фракций человечества, а именно с угонщиком.

– Ты не мог оставить его в покое? – спросил незнакомец. – Не мог жить в одной вселенной с ним, не мог терпеть существование такой великой и загадочной красоты? Не мешало бы тебе узнать, что это. Мой любимый мост. Несравненное произведение искусства. Хрупкая драгоценность. Я построил его для тебя. Оставил в дар. Тебе же этого показалось мало, ты решил проверить его на прочность. Решил разрушить. Решил уничтожить, к чертям!

Скорпион шагнул навстречу силуэту.

– Простите, – проговорил он. – Так уж вышло.

– Это было подлинное чудо, – продолжал вещать урод. – Прекрасное творение! Чтоб ты сдох, проклятый вандал!

– Мост мешал мне, – сказал Скорпион.

Никто не видел донесения, поступившего на личный дисплей Куэйхи. Однако от Рашмики не укрылось, как шевелятся губы настоятеля, как он хмурится, как будто наконец допустил ошибку.

– Что-то случилось? – спросил Грилье.

– Мост, – ответил Куэйхи. – Похоже, его больше нет.

Грилье наклонился к койке:

– Это, наверное, какое-то недоразумение.

– Увы, генерал-полковник. Индукционный кабель, аварийное средство навигации, оборван. В этом нет сомнений.

– Значит, кто-то его перерезал.

– Вот-вот поступят данные видовой разведки. Мы все увидим собственными глазами.

Все повернулись к экрану, демонстрирующему посадку «Ностальгии по бесконечности». Вдруг картинка замерцала, поменяла призрачные цвета, наконец стабилизировалась – изображение транслировала камера, установленная на стене Рифта Гиннунгагапа.

Настоятель был прав: мост прекратил свое существование. Остались лишь ажурные обрубки, висящие на утесах и словно предлагающие достроить остальную часть моста в воображении путем элегантной математической экстраполяции. Бо́льшая же часть пролета просто исчезла, сгинула. Причем на дне ущелья не было заметно никаких обломков.

С той минуты как Рашмика поняла, что ей придется вместе с собором преодолевать Пропасть по мосту, она часто мечтала, чтобы тот обрушился до ее прибытия. Но воображение всегда рисовало каскад из острых обломков, достигающую самого дна завесу из блестящих самоцветов, колдовской стеклянный лес, в котором очень легко остаться навсегда.

– Что произошло? – спросил настоятель.

– Разве это важно? – повернулась к нему Рашмика. – Сами видите, моста больше нет. Пересечь в этом месте Рифт не удастся, надо остановить собор.

– Разве ты не слышала, девочка, о чем я говорил? – поинтересовался настоятель. – Собор не остановится. Он просто не может остановиться.

Хоури встала, за ней Васко.

– Нам тут больше делать нечего. Аура, ты идешь с нами.

Рашмика отрицательно покачала головой. Старое имя звучало для нее непривычно.

– Я не уйду отсюда без того, за чем пришла.

– Она права, – раздался тонкий металлический голос.

Повисла пауза. Людей напугал не сам новый голос, а его источник. Все как один повернулись к резному скафандру. Внешне скафандр не изменился: тот же тусклый серебристо-серый цвет окислов, тот же сплошной узор, будто созданный рукой сумасшедшего, те же грубые, толстые сварные швы.

– Она права, – повторил скафандр. – Куэйхи, нам пора прощаться. Ты получил корабль, о котором так мечтал, и теперь можешь изменить обращение Хелы, да хоть вообще ее остановить. А нас отпусти. Мы никак не связаны с твоими планами.

– Вы еще ни разу не говорили вслух, даже наедине со мной, – прошептал Куэйхи.

– Когда ты перестал нас слушать, мы обратились к девушке. С ней общаться было проще: мы можем проникать прямо в ее голову. Правда, Рашмика?

– Лучше зовите меня Аурой, – храбро ответила она.

– Хорошо, пусть будет Аура. Это ведь ничего не меняет, верно? Ты проделала долгий путь, чтобы нас найти. И нашла. Настоятель должен отдать нас тебе, потому что у него нет причин поступить иначе.

Грилье затряс головой, словно спохватился, что его глупо разыгрывают:

– Скафандр говорит. Скафандр говорит, а вы себя ведете так, будто это происходит каждый день.

– Так и есть, – проворчал Куэйхи. – Кое для кого из нас.

– Это тени? – спросил Грилье.

– Мы посланники теней, – ответил скафандр. – Разница невелика, но она существует. Требуем немедленно эвакуировать нас с «Пресвятой Морвенны».

– Вы останетесь здесь! – отрезал Куэйхи.

– Нет, – сказала Рашмика. – Настоятель, вам не нужен этот скафандр, а нам он совершенно необходим. Тени помогут справиться с ингибиторами. И этот скафандр – единственное средство связи.

– Если вам так нужны тени, отправьте к Халдоре еще один зонд.

– Мы не уверены, что во второй раз будет какой-то результат. Ваш успех, возможно, был случайным. Нельзя поставить все на случайность, которая может не повториться.

– Прислушайтесь к ней, – торопливо заговорил скафандр. – Она права: мы ваша единственная связь с тенями. Берегите нас как зеницу ока, если рассчитываете на нашу помощь.

– И какова цена вашей помощи?

– Она ничтожна по сравнению с угрозой полного истребления. Нам нужно только разрешение перейти в вашу брану. Разве это много?

Рашмика прошлась взглядом по всем лицам, чувствуя себя свидетелем защиты в зале суда:

– Тени пройдут, если мы позволим работать масс-синтезатору. Эта машина находится в искусственном ядре Халдоры. Она изготовит тела для теней, а их сознание просочится через балк и войдет в новые оболочки.

– Снова машины, – вздохнул Васко. – Мы бежали от одних машин, а теперь вынуждены договариваться с другими.

– Ничего не поделаешь, так уж сложилось, – проговорила Рашмика. – Машинами они стали только потому, что у них не было выбора. Ты даже не представляешь, через что им пришлось пройти.