– Может быть, я обращусь к отцу, – неуверенно произнес Минимус. – Правда, он вряд ли поможет. Он считает, что я должен устроиться на службу.

Полковник Альбион не был знаком со стряпчим Фурзи, но ощутил к нему симпатию. Он удивился: как мог сей безответственный юнец давать ему советы по ведению дел в Нью-Форесте?

– Как вы будете их учить?

– О, это мне ясно. Мы с Беатрис хотим обучать их дома.

– Сыновей?

Дочерей-то можно учить дома, но сыновья – другое дело. В некоторых аристократических семьях еще приглашали домашних учителей, но вряд ли это было возможно здесь.

– Ну, мы уж точно не пошлем их в современную закрытую школу, – заявил Минимус.

Частные школы существовали в Англии со Средних веков. С XVIII века некоторые, например Итон и Винчестер, даже патронировались аристократией. Но страстное желание представителей состоятельных классов посылать сыновей в подобные заведения появилось недавно. И такие учебные заведения повсюду росли как грибы.

– Хуже их ничего не придумаешь, – продолжил Минимус. – Там отупляют разум, губят восприимчивость. Вы знаете, что мальчиков секут и заставляют играть в спортивные игры? Вы учились в такой школе?

Полковник Альбион остолбенело взглянул на него и холодно произнес:

– Я учился в Итоне.

– А-а, ну и вот, – отозвался Минимус.

– Сэр, это не те условия, в которых я хочу видеть свою дочь, – сказал Альбион, закипая.

Минимус уставился на него в искреннем удивлении.

– Конечно нет, – ответил он. – Но раз она вышла за меня, – он окинул взглядом тома генеалогических изысканий и алый редингот полковника, – я полагаю, ей хотелось сбежать от всего этого. Вам так не кажется?

То, что это была, вероятно, правда, ничуть не улучшило настроения Альбиона. Он пропустил слова Минимуса мимо ушей.

– Когда вы втянули, – он оскорбительно выделил это слово, – мою дочь в брак, пришло ли вам в голову задуматься о ее благосостоянии?

Теперь даже Минимус понял, что его оскорбляют.

– Вообще-то, именно ей хотелось замуж, – возразил он. – Она достаточно взрослая, чтобы знать, чего хочет. В конце концов, она могла бы просто жить со мной. Я предлагал.

Полковник начал багроветь.

– Вы говорите мне, сэр, что намеревались соблазнить мою дочь и склонить ее жить с вами во грехе?

– Но я же на ней женился, – жалобно напомнил Минимус. – Не надо так горячиться. – Он покачал головой. – Я знаю людей, которые живут с любовницами.

– Людей? – Тон Альбиона взял новую высоту. – Людей таких, как вы, сэр! Художников! – (Это прозвучало как «прокаженных».) – И что же, у этих людей тоже есть дети?

– Конечно! – воскликнул Минимус. – Я всегда говорил Беатрис, что ей не обязательно выходить за меня замуж, чтобы иметь детей!

Это было уже слишком. Полковник Альбион сравнялся цветом лица со своим рединготом и задохнулся.

– Негодяй! – заорал он. – Вы… – Он начал подыскивать слово. – Вы полный… – Он все искал и наконец нашел: – Да вы просто хам!

1874 год

Джордж Прайд всего себя отдавал своим огороженным участкам. Он отвечал за три.

Ему нравилась работа лесничего. В обязанности Джорджа входило содержать в исправности ограды и водостоки. Это делалось без труда. Интереснее было хозяйствование в самом лесу, надзор за рубкой, высадкой и прореживанием деревьев. Он также отвечал за распределение сучьев и верхушек среди коммонеров с правом пользования лесом, а также за добычу торфа из торфяных болот и сбор папоротника-орляка.

Каждому лесничему полагались пятнадцать шиллингов в неделю и домик с загоном для пони. Он также имел право круглый год пасти в Нью-Форесте корову, собирать на подстилку папоротник и брать для отопления торф.

Сейчас в Нью-Форесте было двенадцать лесничих. Все огороженные участки Джорджа Прайда находились на возвышенности примерно в трех милях к востоку от Фордингбриджа. Это была красивая безлюдная местность. В двух милях восточнее, в лесной глуши, располагалась деревня Фрайтам. По словам старожилов, туда шли с Дороги контрабандистов свободные торговцы. Но береговая охрана еще до рождения Джорджа в значительной мере свела на нет этот славный старинный промысел, и Фрайтам превратилась во вполне законопослушное место. Не считая ее, вокруг, сколько хватало взора, стоял девственный лес.

Участки Джорджа Прайда заслуживали всяческих похвал. Конечно, участки хвойных были довольно скучными, зато радовали лесопосадки смешанные, где росли дубы, буки и каштаны. Эти участки, защищенные от травоядных животных оградой, в мае сплошь покрывались колокольчиками. Еще там цвели фиалки, примула и водосбор. На одном пятачке у Джорджа рос даже ландыш.

Особой гордостью Джорджа были изгороди вокруг не только лесопосадок, но и дома. Он хотел лучшие, а потому отправился в Берли и нанял Берти Пакла.

Изгороди Берти Пакла не походили ни на какие другие. Начать с того, что он правильно делал доски.

«Иные, – говаривал Пакл, – берут готовые на лесном складе, понапилённые». Последнее слово было его личной версией слова «пиленые», и он произносил его с глубочайшим отвращением. Он объяснял, что для получения доски нужно взять бревно и осторожно расколоть его по длине с помощью клина и молотка. Аккуратно действуя так и следуя ходу волокон, умелый плотник мог изготавливать тончайшие планки и получить их намного больше, чем удавалось неуклюжему олуху с пилой. При этом они служили вечно. «Натуральное лучше всего, – говорил Пакл. – Дольше делаешь – дольше живет».

Его особой специальностью было изготовление ворот.

– Думаю, я усвоил это еще ребенком, – сказал он как-то раз Джорджу. – В Баклерс-Харде. Дед еще там работал, хотя папаша вернулся в Берли. Он уже был совсем старик. Мы часто ходили к нему, и я, помнится, смотрел на дубовые кницы, которые использовали при постройке кораблей. Они, знаете, такие прочные, что никакими силами не сломать. Наверное, это и навело меня на мысль.

Делая ворота, Берти Пакл брал раздвоенный ствол для вертикали и диагонали. Затем обшивал основу разными ветками, которые прибивал деревянными и железными гвоздями, пока не получались ворота, казавшиеся скорее естественно выросшим детищем природы, нежели рукотворным изделием. Иногда он даже брал целиком какое-нибудь замысловатое узловатое дерево и обрабатывал его. Ворота Берти Пакла узнавались за сотню ярдов. У Джорджа таких было пятнадцать.

Однако лесопосадки, ограды и ворота являлись для него также источниками единственной серьезной тревоги, поскольку их охрана тоже входила в обязанности лесничего.

А нападали на них часто.

После поражения в палате лордов Нью-Форесту повезло в одном смысле. Член палаты лордов профессор Фосетт, имевший в Нью-Форесте свои интересы, провел резолюцию, которая приостановила огораживания и рубку древних деревьев до принятия нового закона. Правительство, теперь возглавлявшееся либералом мистером Гладстоном, не решилось атаковать коммонеров. И Нью-Форест получил передышку, но никто не знал, надолго ли. И если такие, как полковник Альбион и лорд Генри, готовились к очередной битве в парламенте, то лесные жители реагировали по-своему.