Беатрис хорошо знала лесничего. Его дочери сейчас было двенадцать или тринадцать. «Я съезжу к ним завтра», – сказала Беатрис матери. Возвращаясь от Прайдов, миссис Альбион твердо верила, что спокойная, уравновешенная девочка Прайдов благотворно повлияет на детей.

Однако подлинное дело, которым занималась в этот день миссис Альбион, должно было иметь более отдаленные последствия. Она так и не отказалась от надежды вернуть Фурзи в семью, но понимала, что эта кампания будет затяжной и ее придется тщательно выстраивать. Сегодня она дважды пошла на хитрость. Во-первых, обратилась с просьбой к своему кузену Тоттону, сыну дядюшки Эдварда, жившему в Лондоне, и тот по ее просьбе прислал ей письмо, а во-вторых, кое-что раздобыла. И вот теперь, завернутое в плотную коричневую бумагу, оно лежало рядом на сиденье.

Полковник Альбион вернулся вечером в глубоко задумчивом настроении. Проведенный в Лондоне день оказался насыщенным больше, чем он ожидал, и полковник, едва прибыв в Альбион-Парк, поспешил поделиться новостями с женой:

– Гладстон подал в отставку! Правительство пало.

Новости и правда были серьезные.

Его растревожил не столько Гладстон, сколько последствия этих событий для Нью-Фореста.

– Похоже, нет никаких сомнений, что выборы он проиграет, – доложил полковник. – А это означает, что мы лишимся защиты.

Вопрос был формальным, конституционным, но важным. Постановление палаты общин о запрете новых огораживаний опиралось только на действующий парламент. Когда после выборов она соберется вновь, парламент будет другим.

– Будьте покойны, это понятно и Лесной комиссии, – мрачно сказал полковник. – Нам придется ждать худшего.

Нет, Нью-Форест не бездействовал. Землевладельцы из Ассоциации Нью-Фореста усердно готовились отстаивать свою позицию. Приступила к агитации и Лига коммонеров, представлявшая людей победнее.

– Мы дадим бой, – заявил полковник.

– Взгляните, – сказала супруга, – что нам прислал кузен Тоттон. По-моему, очень любезно с его стороны.

В письме сообщалось, что кузен увидел в галерее картину. Она не была подписана, и он не знал, кто художник, но почти не сомневался, что изображенный пейзаж относится к Нью-Форесту. Он решил, что им тоже понравится.

Полковник Альбион что-то буркнул. Его не особо интересовали картины, но из уважения к Тоттону он взглянул.

– Это вид из замка Мелвуд, – заявил он. – А церковь – минстедская. – Тот факт, что он узнал место, возбудил его любопытство. Он присмотрелся внимательнее. На картине был изображен летний закат. Через пару секунд он улыбнулся. – Точно схвачено, – заметил он. – Лучи. Свет именно таким и бывает.

– Рада, что вам нравится.

– Да. Чертовски хороша! Очень мило со стороны Тоттона. Я сам ему напишу.

– Я все думала, где ее повесить… – Миссис Альбион помедлила в задумчивости. – Может быть, в какую-нибудь спальню… – Она снова умолкла.

– В мой кабинет, – сказал полковник. – Если вы не найдете места получше.

– В кабинет. Почему бы и нет, Годвин? Я очень рада, что вам так хочется.

Полковник, не ведая о том, рассматривал свою первую картину работы Минимуса Фурзи.

Полковник Альбион был прав насчет выборов. Гладстон проиграл. В марте собрался новый парламент. Через несколько недель Камбербетч и его люди уже вырубали лес. Джорджу Прайду пришлось лично смотреть, как валят древний дуб у Камня Руфуса.

– Он сделал это нарочно – не шутит, мол, – уныло сказал Джордж жене.

Его собственные участки были в полном порядке. Один надлежало проредить в том же году, поэтому, когда Камбербетч вызвал Джорджа и потребовал список деревьев, которые следовало срубить, Прайд удовлетворил его без труда.

– Молодчина, Прайд! – похвалил окружной инспектор, отрывисто кивнув. – Скоро мы поручим вам еще одну лесопосадку. Мистер Гроклтон предложил осушить и засадить кое-какие болота.

– Да, сэр, – ответил Джордж.

В остальном весна прошла спокойно. Дороти с удовольствием ходила к Фурзи.

– Там забавно, – сказала она отцу. Фурзи были добры к ней, а их дети ей понравились. – Порой их воспитывают точь-в-точь как в Нью-Форесте, – сообщила она.

Полюбила Дороти и Беатрис.

– Сразу видно, что леди, папа. Но живет, признаться, не по-господски. – Минимуса она нашла занятным, но странным. – Хотя ужас, как много он знает!

Сам Джордж не уставал удивляться, как это художнику удалось жениться на дочке землевладельца. Весь Нью-Форест знал, что эти двое не разговаривают.

«Даже хуже, чем мы с папашей», – говорил он, так как, хотя отец и сын сторонились друг друга, они все же беседовали, когда случайно встречались.

Весна перешла в лето, и в Нью-Форесте по-прежнему было тихо.

Они встретились в полночь у Номансленда, самой дальней деревушки на северной окраине Королевского леса. При свете месяца и звезд они, как контрабандисты в старые добрые времена, направили пони за Фрайтам. Их было человек двенадцать – приличные граждане Нью-Фореста во главе с тем самым здоровяком, который говорил в Линдхерсте с Джорджем.

Достигнув огороженных участков Джорджа, они остановились, наломали сухих веток и утесника, развели небольшой костер. При себе у них были просмоленные факелы. Они принялись там и тут подкладывать к ограде горючий материал.

– Похоже, у нас получится преотличный пожарчик, – заметил здоровяк.

– А что с воротами? – спросил один.

– Да, Берти Пакл делает их на славу, – сказал тот. – Не надо их жечь. Это будет преступлением. – Он остался доволен своей шуткой. – То есть было бы преступлением, – хохотнул он. – Будет преступлением, которое было бы, ага, Джон? – (В темноте раздались смешки.) – Можно прихватить с собой пару-другую. Небось пригодятся.

Минутами позже несколько ворот поменьше сняли с петель.

– Порядок, теперь начинаем! – крикнул здоровяк, и люди с факелами принялись поджигать изгородь.

Она отлично занялась. Огонь охватил уже четверть мили ограды, когда появился Джордж Прайд с ружьем.

– А вот и он. Вот она, погибель. Тпру, Джордж!

Но Джордж не улыбался.

Как и здоровяк.

– Я же вроде сказал тебе не выходить из дому! – крикнул он.

Джордж не ответил.

– Ступай домой, Джордж! – раздались голоса. – Мы не хотим тебя трогать!

Но Джордж лишь покачал головой.

– Прекратите! – крикнул он.

– Что ты собираешься делать, Джордж? – зычным голосом спросил здоровяк. – Застрелишь меня?

– Нет. Я пристрелю твоего пони.

Возникла пауза.

– Не дури, малыш, – посоветовал кто-то.