он ехал верхом на лошади вверх по Гоголевской улице; она была такая крутая, что зимой на нее лошади не могли взобраться, и только Делец брал это препятствие. Потом он пересекал Театральную площадь и начинал спуск к церкви. Сергей Алексеевич себя не торопил, потому что каждая улица и каждый дом этого города утепляли его душу. Наконец он свернул на свою Володарскую и увидел Витьку. Тот стоял на обычном месте, поджидая его. Он подъехал вплотную к Витьке, и Делец, или, как его называл ординарец татарин Магазов, Дэлэс, коснулся губами Витькиной щеки, точно по-собачьи лизнул. Он помнил эти встречи, каждая из них была для него живой историей, хотя сейчас они все слились в нем воедино.

Он приезжал на эти свидания с Витькой и после учений, и после стычек с бандитами. Витька ждал его с восторгом, но вел себя так, точно в этих встречах самое главное было свидание с лошадью. Витька трепал его по холке, с нежностью прижимался к морде лицом. Потом он спрыгивал на землю, подхватывал Витьку и сажал в седло. Витька был как перышко — это ощущение невесомости до сих пор сохранилось у него в руках. И еще он любил подсовывать свои руки ему под мышки, чтобы почувствовать теплоту мальчишеского тела.

…Коля легонько толкнул Сергея Алексеевича в бок, тот вздрогнул, оглянулся, еще не понимая, в чем дело. Около них в вежливой позе ожидающего стоял цирковой артист, сильно напомаженный, во фраке и цилиндре, с накрашенными губами. В руках он держал тоненькую серебряную флейту и размахивал ею, как палочкой.

— Он вас спрашивает, — шепнул Коля.

— Извините, — сказал Сергей Алексеевич, — я не расслышал.

Артист улыбнулся и раздельно повторил то, что он, Сергей Алексеевич, видно, прослушал.

— Я прошу вас ответить на несколько моих вопросов. Только шепотом, чтобы не слышала моя партнерша… Ольга Николаевна, вы готовы? — обратился он к женщине, которая стояла в центре арены с завязанными глазами.

— Нет, нет, — спохватился Сергей Алексеевич. — Я не могу вам быть полезным. — И решительно: — Нет. — Он крепко сжал губы.

Но артист не уходил и крутил перед его носом своей серебряной флейтой.

— Я ведь, кажется, отказался, — сказал Сергей Алексеевич резко: мол, отстаньте.

Ему неприятно было всеобщее внимание, какие-то люди вставали со своих мест, чтобы увидеть его, кто-то показывал на него пальцем. И тут же постыдился собственной бестактности, которую он не терпел в других и презирал в себе, и, чтобы как-то загладить свою вину, почтительно склонился к уху артиста и выразительно кивнул на Колю.

— Здравствуйте, — сказал артист Коле и предостерегающе поднял руку, чтобы Коля ему не отвечал.

Артист нагнулся и о чем-то пошептался с Колей. Сергей Алексеевич прислушался, но ничего не понял.

— Ольга Николаевна, — сказал артист, — сейчас вы нам ответите на вопросы: «С кем я разговариваю? Сколько лет этому человеку? Состав его семьи?» Запомнили вопросы? Подумайте, а я пока поиграю.

Артист приложил флейту к губам и заиграл какую-то песенку, но привычное ухо Сергея Алексеевича выхватило из мелодии сигналы морзянки. Сначала он решил, что ему показалось… Но нет… Сигналы в его голове складывались в слова: «маль-чик… Ко-ля…» «Всем, всем, всем! — вспыхнуло у Сергея Алексеевича в голове. — Только что немецко-фашистские войска перешли границу… Ведем бой…» Снова передал артист: «Двена-дцать лет…» А Витьке было пятнадцать.

Артист прекратил игру, посмотрел на Сергея Алексеевича, и тот улыбнулся, словно они стали соучастниками в этом представлении.

— Я могу начинать? — спросила женщина.

— Да, — ответил артист.

— Вы разговаривали с мальчиком…

Сергей Алексеевич наклонился, чтобы рассказать о своем открытии Коле, но артист сделал ему предостерегающий жест, и он промолчал.

— …его зовут Колей, — продолжала женщина. — Ему двенадцать лет. Он живет с тетей и братом.

— Оно и видно, безотцовщина, — неожиданно сказала женщина, которая сидела впереди них. — Елозил, елозил коленками по спине!..

Все засмеялись, а Коля оглянулся на Сергея Алексеевича и громко сказал:

— Это неправда. У меня есть отец.

Сергей Алексеевич волновался за артиста, ему уже по-своему стал близок этот бесхитростный, раскрашенный, не очень ловкий человек, потому что он знал морзянку и, может быть, в войну служил в радистах.

Артист покрутил в воздухе серебряной флейтой.

— Прошу тишины! Ольга Николаевна, восстановите истину.

— У него есть родители, — ответила женщина. — Только они живут в другом городе.

— Верно? — спросил артист у Коли.

Тот кивнул.

Вино из Испании

Когда они вышли из цирка, было темно, и толпа начала шумно таять в этой темноте. Сергей Алексеевич старался держаться поближе к мальчишкам, чтобы не потерять их.

— Надо зайти за Тиссо, — сказал Юрка. — Я сейчас… — и убежал.

Сергей Алексеевич и Коля помолчали. Коля чувствовал себя неловко, но как уйти, не знал, и говорить о чем, тоже не знал.

— Ну как, понравилось? — спросил Сергей Алексеевич.

— Да, — ответил Коля и подумал: «Скорее бы пришел Юрка». — Мы ведь ходим в цирк каждый день. Все номера старые, только флейтист новый.

— Подружились с Тиссо? — спросил Сергей Алексеевич.

— Ага, — сказал Коля. — Он в прошлом году жил у тети Кати, у Юркиной матери. То, что он показывает на выступлениях, это ерунда. Вот если бы видели его на репетициях! Высший класс!

Но слова Коли отскакивали от Сергея Алексеевича. Он уже давно не был в таком тревожном состоянии, как сегодня. Наслоение дня — сон, встреча с Витькиным двойником, цирк — до крайней степени растревожило его. И флейтист превратился в армейского трубача, который играл на Витькиной могиле.

Вернулся Юрка и сказал, что Тиссо ушел. И они молча пошли дальше. Мальчишки время от времени подталкивали друг друга, идти и молчать им было трудно. Сергей Алексеевич понимал это, но разговаривать ему не хотелось.

— А этот, флейтист, — сказал Юрка, — здорово. Надо будет спросить у дяди Гены, как они это делают.

— А ты не догадался? — ответил Коля. — Он ей сигналил песенкой.

— Это морзянка, — вмешался в разговор Сергей Алексеевич. — Точка, тире; три тире; точка, тире, две точки; точка, тире, точка, тире… Значит «Коля».

— Здорово! — сказал Коля. — Вы что, радист?

— В некотором роде, — ответил Сергей Алексеевич. — Военный радист.

На набережной в винном магазинчике Юрка увидел все же Тиссо.

— Вон дядя Гена, — сказал он, просунул голову в дверь и спросил: — Дядя Гена, вы домой идете?

Тиссо оглянулся и отрицательно покачал головой.

— Давай подождем его, — предложил Коля.

— Давай, — охотно согласился Юрка и посмотрел на Сергея Алексеевича. — Мы подождем Тиссо.

Они думали, что старик уйдет, а он тоже остановился.

Здорово он им надоел. Ну конечно, что этим счастливым мальчишкам