Феликс поторопился загладить это резкое замечание:

— Джойс, если тебе станет плохо, говори, не стесняйся. Это с непривычки, от перепада давления. Со всеми в первый раз так.

Признаться, Джойс не ожидала, что кромешная тьма и глухая тишина могут произвести на нее такое сильное впечатление. Чернота вокруг поглощала лучи фонарей, стены совсем не отражали света. Стала кружиться голова, началась тошнота, но она держалась бодро, не подавая виду. Еще не хватало, в первый раз спустилась и уже жаловаться, можно и потерпеть.

Но чем глубже спускался коридор, тем сильнее давали знать о себе все негативные ощущения. Пару раз Джойс даже довольно прилично качнуло, благо никто не заметил. Надо было чем-то отвлечься, и она, направляя фонарь в сторону, принялась разглядывать стены. Заметив это, Феликс махнул рукой.

— Я уже смотрел, никаких надписей, ничего вообще. А странно.

Джойс стала всматриваться в камни, они представляли собой тщательно отточенные, пригнанные друг к другу вплотную глыбы. Никаких изображений действительно не было видно. Только серый камень.

— Возможно, все осыпалось, — заметил Мауро. — Такое бывает. А ты что скажешь, Андреа?

— Скажу, что рано делать выводы. И что болтать здесь в полный голос небезопасно. Поэтому помолчите лучше.

И снова на уши навалилась тишина. Стены вокруг изменили и человеческие голоса. Джойс сперва с трудом узнала Феликса, а потом Андреа. Будто они шли не рядом, а находились где-нибудь в другой комнате. Или это просто уши заложило?

Так или иначе, но спуск продолжался. Хотя коридор не выглядел покатым, Джойс чувствовала, что таинственная темнота уводит их в глубь земли. А еще стало сыро, запахло плесенью.

— Так… — Андреа остановился. — Возвращаемся. Дальше я никого не пущу.

— Что? — возмутились Мауро и Феликс одновременно. — Мы идем уже почти полтора часа и что, теперь все бросить? Там впереди должно быть…

— Я сказал, мы выходим, — отрезал Андреа. — Вы же сами слышите, запахло сыростью, значит, где-то рядом вода, а раз так, то возможны обвалы. Мы поднимаемся.

— Андреа! Я тебя не узнаю! — развел руками Мауро. — Мы спускались и в места поопаснее. Глупо отступать, когда почти добрались до цели. В прошлый раз…

— В прошлый раз с нами не было девушек, — опять возразил Андреа, но уже более мягко. — Я не могу рисковать вашими жизнями из-за двух-трех древних комнат в подземном переходе.

— Но они, должно быть, уже совсем рядом! — не унимался Феликс. — Девушек с Мауро можно отправить наверх, а мы еще спустимся.

— Я, конечно, все понимаю, но, мне кажется, пора узнать и наше мнение, — обиженно заметила Амалия. — А оно выглядит следующим образом: если спускаться, то всем вместе, если подниматься, то тоже вместе.

— Значит, поднимаемся, — заключил Андреа тоном, не терпящим возражений.

Джойс не смела и голоса подать, чувствовала она себя неважно и с удовольствием поднялась бы, но, с другой стороны, жалко было потраченного времени и сил. Если осталось немного, то надо дойти.

— Я тоже считаю, что отступать теперь глупо, — продолжала наседать Амалия. — Столько прошли. Андреа, не будь перестраховщиком. Сто раз мы ходили по таким коридорам, даже там, где стены были откровенно мокрыми, и ничего не случалось. Ерунда.

— Ну хорошо. — Вероятно, Андреа и самому до смерти хотелось спуститься, мешало лишь чувство ответственности за вверенных ему людей. Но теперь его благополучно усыпили и экспедиция продолжилась.

Феликс и Мауро оказались правы. Не прошло и пятнадцати минут, как коридор разделился на два прохода.

— Я же говорил! — восторженно прошептал Мауро. — Я же говорил!

— Осторожно, держитесь друг друга, — предупредил Андреа. — Спускаемся направо. Здесь ступени.

Сам Андреа уже, вероятно, был внизу. Внезапно перед Джойс открылась довольно крутая лестница с полуосыпавшимися ступеньками. Голова пошла кругом от одного ее вида, она отвернулась и… глазам своим не поверила: в левом коридоре, там, где ее фонарь светил наиболее ярко, под толстым слоем пыли угадывались изображения. Ноги сами собой повернули туда. Снизу из правого коридора доносились удаляющиеся голоса, но Джойс настолько увлеклась своим открытием, что уже не слышала их. Она лишь слегка прикоснулась к одному из округлых наростов на стене, и тот с шумом осыпался к ее ногам, оголяя поверхность плиты, испещренную надписями и рисунками. Рука потянулась к фотоаппарату, а глаза уже выбирали наиболее удобный ракурс для съемки. Еще движение — и отвалился другой нарост-волдырь, а за ним третий и четвертый. Поднялась пыль, стало тяжело дышать, защипало глаза, из ноздрей потекло. Джойс, заслонившись полой рубашки, закашляла, пытаясь глотнуть воздуха, но ее окружал тяжелый сизый туман, который при вдохе начинал жечь горло. Волдыри дальше пошли отваливаться сами собой и не только на стенах, но и на потолке. Гул удалялся в глубь земли, кругом все дрожало, и последнее, что увидела Джойс, теряя сознание, были бесчисленные рисунки, открывшиеся впереди насколько хватало света фонаря.

Когда она пришла в себя, пыль уже осела. Джойс лежала на каменном полу, засыпанная чем-то, очень напоминающим штукатурку в старых домах. Голова болела жутко, но, ощупав ее пальцами, Джойс убедилась, что сотрясения у нее нет, нигде ни шишек, ни ссадин. Значит, это был простой обморок от удушья. Нос заложило полностью, как при насморке, каждый вздох причинял боль. Приподнявшись, Джойс закашляла, закрывая рот ладонью, чтобы не дай бог не разогнать летучую серую массу, которая, напоминая пепел, теперь покрывала здесь все. Когда она после этого случайно посмотрела на свою ладонь, то чуть не вскрикнула от неожиданности. Рука была словно в грязи. Фонарь! Где фонарь? Джойс только сейчас поняла, что если она еще вообще видит в этом подземелье, то лишь благодаря свету фонаря. Он лежал рядом, под кусками этой серой трухи, и испускал слабое свечение, потому что стекло потемнело от осевшей на него пыли. Джойс поднесла руку к тусклому лучу: кровь. Теперь сомнений не было. Темная как смола кровь, перемешанная с серой дрянью. И вдруг… Эта мысль поразила Джойс как гром среди ясного неба. Где остальные? Она так засмотрелась на рисунки, что позабыла о них. Позвать? Но на ум пришел запрет Мартелли — нельзя, может произойти обвал. Джойс повернулась и второй раз за последние десять минут чуть не закричала. Коридор, ведущий назад к развилке, был завален. Она отрезана. А что с остальными? Может, обвал накрыл их? Хотя нет, скорее всего обвалился только левый коридор, куда зашла Джойс. Он с самого начала выглядел непрочным, а вот правый внушал доверие. А археологи прошли дальше, не остались у развилки. Значит, с ними должно быть все в порядке.

Джойс вытащила фонарь и, стряхнув с него пыль, огляделась. Фантастика! Рисунки не пострадали совершенно, обвалилось самое начало коридора, где их еще не было. Джойс осветила пол, вот и фотоаппарат. Кожаный чехол защитил механизм от повреждений, и техника отозвалась исправным жужжанием на нажатие кнопки, дисплей засветился приятным голубым сиянием. Джойс нащупала в карманах мини-кассеты и попробовала вставить одну из них. Хоть бы работала! Ура! На дисплее загорелась надпись, извещающая о количестве свободного места на диске. Отлично, значит, можно отснять все. Но тут Джойс остановилась. Ее наверняка будут искать, если уже не ищут.